– Холм на Черч Стрит, конечно.
– Точно! Норма Форестер открыла дверь, и тебе она говорит – прежде чем успел сказать ты – она говорит, “Кошелек или жизнь?”. Затем она смотрит на меня и говорит, “Кошелек или чего-нибудь выпить?”. Вот же умора! Помнишь это, да?
Сандерсон пытается вспомнить, но безрезультатно. Все, что он помнит, так это то, насколько он был счастлив быть вместе с папой даже несмотря на то, что костюм Бэтмена был довольно-таки никудышним. Серая пижама, эмблема Бэтмена, нарисованная спереди фломастером, плащ, вырезанный из старой простыни. Многофункциональным поясом Бэтмена служил старый кожаный пояс для инструментов, в который его отец вставил набор отверток и зубил из ящика в гараже. Маской служила старая, изъеденная молью балаклава, которую Папа закатил ему до носа, чтобы было видно рот. Перед уходом, стоя напротив зеркала в прихожей, он подтянул маску вверх по бокам и дергал за них, чтобы сделать уши, но они не стояли.
– Она предложила мне бутылку “Шайнерс”, – говорит Папа.
– И ты ее взял?
– А то. – Он замолкает. Там, где “Коммерс вэй” соединяется с “Эйрлайн роуд”, две дорожные полосы уступают трем. Дальняя левая полоса – с поворотом. Впереди огни горят красным светом, а на левоповоротной полосе они показывают зеленые стрелочки. – Груди у этой женщины были как подушки. С ней у меня была лучшая в жизни любовь.
Они делают тебе больно. Сандерсон знает это не только из своего личного опыта, но и от других, у кого есть родственники в “Шикарном особняке”. Возможно и не хотят, но все же делают. Воспоминания, которые у них остаются – сплошная путаница – стащенные пазлы в коробке из-под сигар – и невозможно отделить то, о чем можно говорить, от того, о чем говорить нельзя. У Сандерсона никогда не было повода думать, что Папа был неверен своей жене на протяжении всех сорока с чем-то лет их супружеской жизни, хотя, возможно, такое допущение делают все выросшие дети, если брак их родителей был сплоченным и безоблачным. Он отводит взгляд от дороги, чтобы посмотреть на своего отца, и именно по этой причине вместо опасного сближения, которые случаются постоянно, они попадают в аварию. Тем не менее, авария не очень серьезная, и хотя Сандерсон знает, что он отвлекся от дороги всего на пару секунд, он знает и то, что это не его вина.
Пикап с крупноразмерными шинами и фарами на крыше сворачивает на его полосу с целью пробраться влево и успеть завернуть, прежде чем погаснет зеленая стрелочка. Задние поворотники отключены; Сандерсон замечает это в тот момент, как левая передняя часть его “Субару” сталкивается с задней частью пикапа. Его с отцом обоих швыряет вперед в пристегнутые ремни безопасности, и внезапно, посредине, на прежде гладком капоте, появляется вмятина, однако подушки безопасности не раскрываются. Раздается оживленный звон стекла.
