– Кто ты такой? – спрашивает в машине Папа.
– Я – Дуги, – говорит Сандерсон. – Твой сын.
– Я помню Дуги, – говорит Папа, – но он погиб.
– Нет, Пап, все не так. Регги погиб. Он... – Сандерсон замолкает, чтобы посмотреть не договорит ли Папа за него. Тот молчит. – Он попал в аварию.
– По пьяни, да? – спрашивает Папа. Это причиняет боль, даже спустя все эти годы. Это – отрицательная сторона того, чем болен его отец – он способен на спонтанные проявления жестокости, которые, несмотря на свою неумышленность, могут все же очень больно жалить.
– Нет, – говорит Сандерсон, – в него врезался паренек. А сам отделался всего парой царапин.
Этому пареньку уже за пятьдесят, и виски его, вероятно, начинают седеть. Сандерсон надеется, что у этой его взрослой версии рак простаты, и что он терзает его; он надеется, что у этого парня был ребенок, который умер от внезапного синдрома смерти; надеется, что он болеет свинкой, и что он ослеп и стал импотентом; но, скорее всего, он в порядке. А почему бы и нет? Ему было шестнадцать лет. С тех пор много воды утекло. Юношеская неосторожность. Дело закрыто. А Регги? Тоже закрыт. Кости в костюме под надгробием в “Мишн хилле”. Порой Сандерсон даже не может вспомнить как он выглядел.
– Мы с Дуги когда-то играли в “Бэтмена и Робина”, – говорит Папа. – Это была его любимая игра.
Сандерсон смотрит на своего отца и улыбается.
– Да, Пап, отлично! Мы даже как-то нарядились так на Хеллоуин, помнишь? Я уговорил тебя. “Крестоносец в плаще” и “Чудо-мальчик”.
Папа выглядывает через лобовое стекло “Субару” Сандерсона, не произнося ни слова. О чем он думает? Или его мысли упростились до уровня несущей частоты? Сандерсон представляет себе как это могло бы звучать: монотонное “мммммммммм”. Словно гудение тест-таблицы на старом телевизоре.
Сандерсон ложит свою руку на тощую и загрубелую руку своего отца, и дружелюбно сжимает ее.
– Ты был в стельку пьян, и мама была вне себя, но я повеселился. Это был мой лучший Хеллоуин.
– Я никогда не пил в присутствии своей жены, – говорит Папа.
“Нет” , думает Сандерсон в то время, как загорается зеленый свет, “она ведь вечно пыталась отучить тебя от этого”.
***
– Помочь с меню, Пап?
– Я умею читать, – говорит его отец. Читать он больше не умеет, но в их углу светло и он может разглядеть картинки даже в солнцезащитных очках. К тому же, Сандерсон знает, что он будет заказывать.
Когда официант приносит им чай со льдом, Папа говорит, что он будет рубленный стейк с кровью.
