Эта была блондинкой.
— Я здесь засыхаю, Чейз, — сказала она, помешивая лед в бокале и слегка повернувшись, чтобы он увидел ее во всей красе.
— Вот уж в этом я сомневаюсь, лапушка, — протянул он, позволяя своему взгляду задержаться там, где ей бы хотелось. — Мне ты кажешься очень даже аппетитной!
Она хихикнула.
— Я о выпивке, дурачок! Я хотела сказать, что она уже кончилась.
— Что ж, это дело поправимое...
Он не мог вспомнить ее имени. Дорис? Донна? Как же, черт возьми, ее зовут?
Его охватило нетерпение, неудержимое стремление куда-то уйти.
— Закажи нам чего-нибудь еще, лапушка, а потом приходи ко мне в бильярдную.
Она надула губы, чтобы показать, что ее вовсе не привлекает перспектива смотреть, как он будет катать шары. Но Чейз игриво подмигнул ей и вышел.
Платный телефон находился возле туалетов. Никакого уединения, но никто не обратил на него внимания, когда он вынул горстку монет по 25 центов и по памяти набрал междугородный номер, который уже дважды набирал за этот вечер.
— Майк? — спросил он, услышав мужской голос. — Как дела?
Он повернулся спиной к стене и огляделся, слушая рассказ о фортепьянном концерте, на котором брат только что побывал.
«Папа Джо» состоял из двух залов. В этом была дюжина крошечных столиков, пятачок танцевальной площадки, музыкальный автомат, бар, человек двадцать пять мужчин и вдвое меньше женщин. В другой комнате, в которую можно было попасть через пару изогнутых коридоров, размещалось шесть бильярдных столов.
Рауля нигде не было. Мальчишка пару раз упоминал об этом месте, и Чейз надеялся узнать, кто его нанял.
Что ж, не повезло!
Чейз наблюдал, как его «Дорис» пробирается к нему, неся ему кружку пива, а себе стаканчик виски.
Мужчины, мимо которых она проходила, оглядывались ей вслед. Чейз знал, что сможет заняться с ней любовью, как только им удастся где-нибудь уединиться. А укромных местечек тут наверняка хватало.
Так почему же его это не волновало? Пребывание здесь с пышногрудой «Дорис» возбуждало его так же, как и безалкогольное пиво.
— Крепко обними Дженнифер за дядю Чейза, — сказал он брату, — и мне очень жаль, что я позвонил слишком поздно и мне не удастся поговорить с ней...
Ему нужно было как-то успокоиться и попытаться хоть на время забыть поцелуй на конюшне. И вида яркой, как солнечный свет, женщины в просторной, закрытой фланелевой рубашке, пробуждавшей в нем желание увидеть гораздо больше.
Черт бы все это побрал! Он выбросит ее из головы!
