Еще несколько лет назад Джолин попыталась бы утешить мать. Но бесчисленные вечера, похожие на этот, ожесточили ее. Теперь она испытывала лишь раздражение, устав от нескончаемой драмы родительского брака. Все повторялось, и именно Джолин каждый раз приходилось убирать мусор. Осторожно пройдя между осколками, она опустилась на колени рядом с матерью.
— Дай-ка сюда, — устало произнесла Джолин, забрала тлеющую сигарету и положила в пепельницу, стоявшую на полу.
Мама подняла голову: глаза печальные, на щеках дорожки слез.
— Как я буду без него жить?
И словно в ответ на ее вопрос открылась дверь во двор. Холодный ночной воздух проник в комнату, принося с собой запах дождя и сосен.
— Он вернулся! — Мать оттолкнула Джолин и бросилась на кухню.
«Я люблю тебя, родной. Прости!» — услышала Джолин слова матери.
Она медленно встала и повернулась. Родители замерли в крепком объятии — как в кино, когда после войны возлюбленные встречаются вновь. Мать отчаянно льнула к нему, ухватившись за его клетчатую рубашку.
Отец пьяно покачивался, словно от падения его удерживала только она, что конечно же было невозможно. Он был крупным мужчиной, высоким и широким в плечах, с ладонями, похожими на лопаты, а мать — хрупкой и белой, как яичная скорлупа. Ростом Джолин пошла в отца.
— Ты не можешь меня бросить, — всхлипывала мать, язык у нее заплетался.
Отец отвел взгляд. На долю секунды Джолин увидела в его глазах страдание и, что еще хуже, — стыд, горечь и жалость.
— Мне нужно выпить, — сказал он хриплым голосом, огрубевшим от многолетнего пристрастия к сигаретам без фильтра.
Он взял мать за руку и потащил ее через кухню. Мать выглядела ошеломленной, но с глупой улыбкой ковыляла за ним, забыв о своих босых ногах.
И только когда отец открыл дверь во двор, Джолин поняла.
— Нет! — закричала она, вскочила и бросилась за ними.
Февральский вечер был темным и холодным. Струи дождя барабанили по крыше и стекали по водостокам на карнизе. На подъездной дорожке к дому стоял взятый напрокат грузовик — единственное, что интересовало отца. Джолин выскочила на деревянное крыльцо и споткнулась о бензопилу, едва устояв на ногах.
Мать остановилась у открытой дверцы и оглянулась на нее. Дождь хлестал ее по впалым щекам, смывая тушь с ресниц.
Она подняла руку, бледную и дрожащую, и неуверенно махнула Джолин.
— Не стой на дожде, Карин! — рявкнул отец, и мать послушно села в машину. Через секунду обе дверцы захлопнулись. Машина тронулась с места, выехала на дорогу и исчезла.
