Однако чем больше Инна так себя уговаривала, тем сильнее охватывала ее паника. Налицо раздвоение личности! Разум негромко бубнил ей все принятые в таких случаях слова, а каждая клеточка тела рвалась к тому, от кого она с таким трудом только что отлепилась. Словно вопреки всем законам химии половина атомов, из которых она состояла, теперь принадлежала другому человеку — Роману Караваеву, и требовалось поскорее возвратить эти микрочастицы себе, чтобы опять стать прежней Инной Морозовой и научиться жить дальше. В черно-белом свете питерских переулков и подворотен. Без цветомузыки.
Очнувшись, Инна так разозлилась на себя за эти мысли, что споткнулась на очередном ледяном торосе и — о, ужас! — сломала высокий каблук.
— Вот тебе и новые сапоги! — чуть не разрыдалась она от обиды. — Дорогие, итальянские! Надо было в Питер в кроссовках ехать! С шерстяными носками!
Страдания, еще недавно такие мучительно-сладкие, обрели неприятный привкус, как прокисшее вино. И слезы наконец против воли хлынули по лицу, смывая с глаз на щеки и так изрядно размазанную тушь.
Спрятав каблук в сумочку, Инна, как хромая утка, заковыляла к метро. Идти, хромать и плакать одновременно было не очень-то весело. Ей даже показалось, что в переулке потушили свет. Серенький зимний Петербург уже не казался таким загадочным, как прежде. Грязноватые фасады и окна, люди одеты скромнее, чем в центре Москвы, и вообще этот Питер — сырой северный и, главное, скучный город. Не очень-то ласковый к москвичам, а в особенности к москвичкам. Точнее, к романтическим дурочкам сорока лет.
Прихрамывая, она вспомнила старинную поговорку: «Питер меня повытер, а я ему отомстил — в лаптях по Невскому походил». Да уж, в лаптях, по крайней мере, удобнее было бы…
Ну почему, почему она такая невезучая? Все ее любовные истории всегда заканчиваются одинаково…
Инна неуклюже скользила по колдобинам и вспоминала, как лет двадцать назад точно так же семенила маленькими шажками по леднику в Приэльбрусье. Правда, не в модельных сапожках, а в грубых туристических ботинках. Все равно ощущение было не из приятных. Да и обстоятельства, что предшествовали ее походу в горы, тоже. Бурный роман с университетским красавчиком Мишкой, километры ее восторженных стихов, подробные, вплоть до цвета свадебного платья, планы на дальнейшую жизнь…
И вдруг возлюбленный исчез. Пропал, растворился, словно был лишь плодом ее воображения, а не болтливым студиозусом из плоти и крови. Перестал звонить накануне того самого дня, когда все должно было окончательно решиться. А Инна уже любила его до гроба и всерьез собиралась когда-нибудь умереть с ним в один день. Новые обстоятельства так ошеломили ее, что она окончательно растерялась перед жизнью, не представляя себе, что же делать дальше. А тут как раз летние каникулы. Вот Инка и рванула в горы с веселой студенческой компанией, чтобы перешибить тоску новыми впечатлениями и трудностями походной жизни.
