Я почувствовал, как мне передалось тепло. Оно пошло по руке, а потом остановилось в районе ключицы, ударив по дороге пульсирующей болью в плечо. «Ты хочешь взять меня за руку?» — спросила она. «Ты читаешь мысли, — ответил я. — Это всё, о чём я мечтаю всю жизнь». «Но ты ведь не знал меня ещё пять минут назад», — усмехнулся её рот. «Знал всегда, — уверенно опроверг я. — Я всегда тебя знал». Я позвонил в контору. Сказал, что у меня мигрень, и что я ближе к вечеру поработаю из дома. Контора не имела возражений.
С того дня Саша приходила ко мне каждый вечер. Она любила сидеть и смотреть, как я работаю. Она сидела рядом, изучала светло-серые строки кода на чёрном фоне. Мы почти не разговаривали, и она очень часто держала руку на моём плече, нежно поглаживая. Временами от руки шло всё то же тепло, проникавшее внутрь моего тела и остававшееся там. Мне казалось, что она постепенно перетекает в меня. Этот образ доставлял мне какое-то непонятное наслаждение.
Мы спали обнявшись, голые, но никогда не занимались любовью. Однажды она спросила, почему я не хочу в неё войти. Я не смог ответить сразу. Я не знал, почему я не хочу; нет, это неправда. «Это не так, — сказал я ей тогда. — Я очень хочу тебя. Но меня что-то удерживает». Вот это уже было правдой. Здесь не было ничего романтического или заумного; какая-то сила не позволяла мне. И я не мог этого объяснить. Мне казалось, что если я окажусь в ней, произойдёт какая-то беда.
Через месяц наших постоянных встреч я заметил, что она стала тоньше. Но не так, как когда люди худеют. Не оставляло ощущение, что она тает. Но меня это не беспокоило: когда она была рядом, я чувствовал её тепло, которое постоянно перетекало в меня. Всё остальное время я ждал нашей встречи и меня дурманили мысли о ней.
Однажды вечером она, как обычно, сидела рядом со мной и гладила моё плечо. «Я хочу, чтобы…» — сказала она, и осеклась. Я отвлёкся от работы. Она смотрела мне в глаза, будто видела меня впервые. «Что-то не так?» — спросил я. Вместо ответа она села на меня верхом, и мы долго целовались; мы впервые занялись любовью. Она была такой жаркой, с такой силой вдавливала меня в себя, что казалось, будто она боится, что стоит ей ослабить хватку — и я пропаду. «Я хочу, чтобы у нас была дочь, — шептала она, — я люблю тебя; сильней». А потом кричала, напрягая всё тело до изнеможения, и снова затихала, только шептала, шептала слова. «Да, дочь», — говорил я, мне очень нравилась эта мысль. Даже лишившись сил, мы всё лежали, обнявшись, и она не хотела отпускать меня. Она была очень тонка; жар её тела проникал в меня безостановочным потоком; в какой-то момент мне показалось, что она тает потому, что отдаёт мне своё тепло. Она улыбалась и дремала, обхватив мои плечи и шею руками.
