Спокойствие начало портить трагедию…
Была размолвка.
Кажется, единственная за всю карьеру Ленского.
Ему пошикали.
Это было уже сравнительно недавно.
В «Нефтяном фонтане» покойного Величко.
Несимпатичная пьеса с несимпатичной тенденцией.
Неподражаемый художник по части грима. – сколько изумительных «голов» ждало бы нас ещё! – Ленский загримировался Манташевым[13].
Галерея встретила его появление шиканьем.
Ленский остановился, выдержал длинную, как вечность, паузу, посмотрел на галерею пристальным, неподвижным взглядом и «только покачал головой»:
– Шикать в Малом Театре!
Прав ли был Ленский?
Конечно, нет.
Загримироваться живым лицом в позорящей роли.
Это неуважение к театру.
Но неуважение к театру, это – преступление, которое актёры прощают только самим себе.
Они похожи на тех курильщиков, которые не любят, чтобы при них курили:
– Дышать нечем!
Но это единственный «инцидент».
С капризным существом – публикой – у Ленского всегда были хорошие отношения.
И Ленский мог говорить о публике только с добродушной улыбкой.
Он играл в Москве каждый вторник Уриэля, Гамлета.
И всегда не при полных сборах.
Но вот его перевели на сезон в Петербург.
В самом конце сезона Ленский приехал на два спектакля в Москву.
На гастроли.
С тем же Уриэлем, с тем же Гамлетом.
Результат, – ни одного свободного места.
Барышники продавали билеты в пять, в шесть раз дороже. Нажили отличные деньги.
Дирекция решила:
– Нет, Ленского надо в Москву.
Но г. Корш… Мягкий, нежный г. Корш всегда любил слизнуть сливки, и обладал для этого ловким и гибким язычком… Г. Корш решил:
– Голубы! Я пеночку съем! Я!
Это был первый год его антрепризы.
От него ушла вся его труппа, Писарев, Бурлак и проч.
Он набрал кого попало и пригласил Ленского на гастроли после пасхи.
Но всем было уже известно, что Ленский будет снова на Малой сцене.
Тот же Уриэль, тот же Гамлет.
И гастролей не кончили.
Сборов никаких.
– Вот черни суд!
Если бы перед публикой можно было всегда только гастролировать!
И вот вся эта ясная, спокойная, хорошо наполненная артистическая карьера кончилась трагедией.
Мы думали, что после хорошего, ясного дня будет Долгий красивый закат.
Перед нами пройдёт ещё целая галерея бесподобных гримов, мы много, много ещё вечеров будем получать то высокое наслаждение, о котором мне говорил ещё на днях один знаток театра, сам артист, но не возненавидевший своего дела, что редко:
– Когда в Малом театре идёт «Горе от ума», я делаю всё, чтобы попасть. Сажусь, закрываю глаза и слушаю, слушаю. Только слушаю, как музыку, – как читает Ленский.
