Тогда ещё говорить у нас не умели.
Стало жутко.
Всё стихло.
Марья Гавриловна сказала одну фразу:
– Во всём свете, быть может, найдутся люди счастливее меня, – но во всей России самый счастливый человек сегодня – я.
И гром аплодисментов покрыл эту умную и красивую фразу.
На первом актёрском съезде выступила М. Г. Савина.
«Премьерша» казённой сцены.
Вы знаете, что провинциальные актёры не особенно-то любят «казённых», да ещё премьеров.
И многие премьеры не решались выступить.
Савина начала эпизодом.
Однажды она играла в какой-то «бытовой» пьесе. Загримированная, одетая бабой, она ждала за кулисами своего выхода.
Пожарный, увидев около бабу в панёве, спросил:
– Ты какой губернии?
Савина улыбнулась:
– Тульской.
И у пожарного, – откуда-то из Тульской губернии закинутого в Петербург, – по лицу расплылась радостная улыбка.
– Мы земляки!
И, обращаясь к провинциальным актёрам, когда-то провинциальная актриса Савина сказала, – она, создавшая «общество вспомоществования нуждающимся сценическим деятелям», она, создавшая «русское театральное общество», – с искренностью сказала:
– Мы земляки!
Какой изящный ум!
* * *
Да спасёт меня бог от мысли в каких-нибудь 200—300 строках описывать такое большое и исключительное явление русской жизни, как:
– Марья Гавриловна.
Я только наметил четыре элемента:
– Любовь к своему делу, талант, труд и ум.
М. Г. Савина художница русской женщины.
От Акулины во «Власти тьмы» до старой барыни в «Холопах», от девочки «Дикарки» до Наталии Петровны в «Месяце в деревне» – в созданиях Савиной, как брильянт всеми гранями, сверкает русская женщина.
Баба, помещица, аристократка, купчиха, мещанка, актриса, смешная, жалкая, страшная, трогательная, любящая мать, жена, любовница, подросток, старуха, разгульная, религиозная, – русская женщина на всех ступенях, при всех поворотах судьбы, во всяких моментах её трудной жизни.
* * *
Савина с поездкой была в Полтаве.
Летом.
После спектакля вся труппа ужинала в клубе.
На террасе, сплошь увитой диким виноградом.
А внизу, на садовой дорожке, ужинали два каких-то туземных помещика.
Не подозревая, что около, за перегородкой, близ дикого винограда, – Савина.
Один – натура восторженная.
Другой – сумрачная.
Один всё восторгался.
– Нет, ты обратил внимание, как она провела эту сцену? А? Удивительно! А как она вот эту сцену провела! Удивительно? А вот это слово сказала?!
Другой ел молча.
Наконец, не выдержал и рассердился:
– Не понимаю, чему ты удивляешься! На то она и Савина, чтобы играть хорошо.
