Тут Сонька горячо запротестовал и замахал руками.
— Хорошо, тогда ты был двенадцать гадких лебедей, а я была ваша сестричка. Нас всех колдунья в лес выгнала.
Сонька закивал, лицо у него сделалось умильное, из чего Майке стало ясно: опять наврала. Разве можно радоваться, если тебя выгоняют из дому?
Затем в их общей сказке Майке достался черноволосый принц Колька, а Соньке выпала половина датского королевства по имени «Фата-Моргана». Довольные друг другом, они расстались.
Мальчик ушел с пятого этажа на свой второй, но до родной квартиры так и не добрался.
— Наш даун не у вас застрял? — вечером к ним заглянул Сонькин отец. В плохом настроении дядь-Саня всегда называл сына по национальности.
Соньку стали искать.
— Где справедливость?! — бегая с этажа на этаж, кричала его мама, теть-Зоя. — Где справедливость?
Худая, в мятом разлетающемся халате, с торчащими ушами, она была похожа на летучую мышь. Голова ее была повязана платком, но девочка знала, что под платком ничего нет. Теть-Зоя подстриглась наголо по какой-то нужной медицинской надобности.
Потом ее увезли на лечение. Дядь-Саня остался один и вечерами часто пел на весь подъезд.
Все поплакали и перестали.
— Кто не сильно ищет, тот никогда и не найдет, — сказала бабка.
А Майка воображала, что Соньку-карапуза унесли двенадцать гадких лебедей. Могло ли быть иначе с самым особым ребенком? «Нет», — говорила себе она, отгоняя пронзительный голос больной теть-Зои, который никак не выветривался из головы:
— Где справедливость?
— Вам, наверное, не я, а Великанова Ксения нужна, потому что она во всех делах впереди, — сказала Майка.
— Ты врушка-врушка-врушка, смешная погремушка, — пропел Никифор и достал еще один бумажный ком.
— Майя Яшина, — огласил он далее. — Возраст: десять лет и несколько дней. Ученица четвертого класса «а» гимназии номер двадцать девять, эмоциональность — семь баллов, уровень восприимчивости — десять баллов, чуткость — девять баллов, уровень интеллекта — перспективный, мера таланта — выда…
Не договорив, Никифор глянул на Майку: ну, убедилась?
— Почему именно я? — спросила она.
Майка боялась. Если уж и можно было назвать ее особым ребенком, то лишь потому, что она была особенно обыкновенной девочкой.
— А почему Волга впадает в Каспийское море? Почему мы дышим кислородом? Почему Земля вертится вокруг солнца?
— Мы этого еще не проходили, — буркнула Майка.
— Вот и мы еще в самом начале пути. Никто не знает, почему рождаются дароносцы.
