Я с трудом вспомнил, про какой раз речь, отмахнулся и сказал:
— Не, это в каникулы уже.
Михалыч смотрел выжидающе. Я вздохнул и продолжил:
— Падал неудачно.
— И так семь раз подряд. Сам падал или помогали?
— Сергей Михалыч, ну кто меня уронит. У меня ж вы тренер, — напомнил я очень убедительно.
— Вот паразит, — сказал Михалыч с восхищением. — Руки покажи.
Я еще раз вздохнул и выставил руки перед собой. Бояться было нечего: в электричке я кожу с костяшек, конечно, содрал, но с тех пор кисти успели и поперек ободраться, и зарасти. Так что боевой характер повреждений врачи не установили. Михалыч в этом отношении был покруче врачей, но и он лишь полюбопытствовал самым вредным тоном:
— Ты экскаватором на полставки устроился, что ли?
Я вздохнул третий раз и спросил:
— Можно убирать?
— Далеко не убирай. Работать-то можешь? Точно? Давай на ринг, первым сегодня пойдешь.
— А с кем?
— С Ильдариком вставай. Вы же в прошлый раз прервались на самом интересном. Остальные пока на лапах, Айдарик-большой, ты со мной.
Я подмигнул Ильдарику и побежал бинтоваться и облачаться.
Ильдарик в ринге обычно рыцарь такой — не в смысле благородный и на лошади, а в смысле в панцире и копье торчит. Джеб вперед и крабиком туда-сюда, а сам дырку в защите соперника ловит. В принципе, самая правильная тактика, хотя мне так неинтересно. На чем и горю вечно. А иногда других палю, чего уж.
Но сегодня Ильдарик был какой-то просроченный рыцарь, робкий и джебом набок. Я сперва не понял, поиграл с ним — плохо реагирует. Ну я и сообразил, что Ильдар ушибить меня боится, как в прошлый раз. Я его парой слов подбодрил, в перчатки сработал в силу — гляжу, зашевелился.
— Наиль, не заводись, Ильдар, вперед, — громко сказал Михалыч.
Мы оба кивнули, Ильдарик пошел вперед, и тут меня сорвало.
А я и не понял. Просто я вдруг увидел не только движение Ильдарика, но и следующее движение, о котором он думал, — а еще увидел, в какую сторону Ильдар двинуться сейчас никак не сможет, хоть я ему там кожу бантиком завяжу. Опытные бойцы это всегда понимают, да и я иногда — с опозданием. Но сейчас-то я не понимал, а видел, объемной схемой — вот Ильдар, вот его возможные движения, вот зоны поражения, вот точки для удара, от виска до щиколотки. Они манили, как семечки, которые не хочешь, а берешь, даже сильнее. И приходилось напоминать себе, что нельзя бить локтями или коленями, нельзя вышибать ногу или ломать шею, нельзя падать на пол, чтобы поразить в брюхо или пах, — да почти ничего нельзя, блин. Еще перчатки и трусы здорово мешали. И вообще было чувство, как, наверное, у лыжника, которого в бассейн бросили — в полной экипировке. А и пофиг, на.
