И наконец, как награда, — соленые слезы. Вспышки, несущие успокоение. Теплое гнездышко, где можно свернуться калачиком.
Как на руках у Мари, когда умерли родители.
Утром пятнадцатого дня Лоик опять приходит в камеру к Натану. Без табурета. Без револьвера. С очередным вопросом. Ответа нет, как всегда. Он звучит лишь в голове Натана, готовой лопнуть от переполняющих ее вопросов и предположений. Настает утро шестнадцатого дня, семнадцатого и так далее, это продолжается неделями. Новый день — новый вопрос. Новая доля ужаса и тревоги с каждым посещением. Новая гора отбросов, которые он по привычке перебирает, сортирует и анализирует, чтобы не сойти с ума.
Чтобы выжить.
И отыскать единственно верный ответ.
С каждым разом Лоик проводит в камере все меньше времени. Иногда он приходит только для того, чтобы задать вопрос. Но зачастую сопровождает его небольшой историей из жизни, на первый взгляд никак не связанной с вопросом. И все же между ними всегда есть глубокая связь. Понять это сразу Натану мешает гнев, кипящая в крови бессильная ярость или гложущее его чувство вины. Метод Лоика безупречен. Днями и ночами Натан размышляет, разрабатывает план объяснения и ждет следующего вопроса. Эти посещения, как кокаин, вызывают вполне предсказуемую зависимость. Стоит пропустить хоть одно, и Натан погружается в пучину сомнений и страданий.
Лоик играет и на этом. Его не было на тридцать восьмой, сорок третий и сорок пятый день. Заходя в камеру после такого перерыва, он обнаруживает, что Натан лежит на кровати вялый, не способный издать ни звука. Тогда Лоик испытывает невероятную гордость. Он знает, что Сахар слышит его благодаря спрятанному в комнате жучку.
Чувствуя, что Натан вот-вот сорвется, Лоик начинает давить на то, какой он компетентный ученый и какую пользу мог бы принести СЕРИМЕКСу. Рассуждает о склонности Натана к анализу, о ценных познаниях в сфере властных отношений, методов убеждения и возможностей их применения. Обращается к нему то на «вы», то на «ты», путая его и выступая сразу в нескольких ролях: восхищенного ученика, советника и наставника.
— И вы, Натан, тоже можете стать провидцем. Подумайте, сколько мы сделали бы вместе.
Но Лоик — всего лишь мальчишка. Натан считает его посещения. С самого начала.
Семнадцатый день: «Я все еще жив».
Это единственный выход, который он нашел, пытаясь привести в порядок мысли, отделить плевелы от пшеницы, понять, где мед, а где деготь.
Двадцать девятый день: «Я все еще жив».
