Освальд заплакал от обиды, и все трое принялись ругаться и спорить.
— Я не хочу, чтобы Магда уезжала, — прошептал Освальд.
— Эх ты, бестолочь! — снова вступил Адам. — Она же станет графиней, и у нас тогда будет больше денег.
Томас, самый жадный из братьев, сразу воодушевился.
— А ты пришлешь денег на новое седло для моего пони? — спросил он.
— Если смогу, — кивнула Магда, в душе посмеиваясь над их алчностью. И с чего бы это им такими быть?
Подперев голову рукой, она грустно уставилась на братьев. Господи, как же болит голова! Хоть бы они замолчали… Бедные, бедные… Она же всегда присматривала за ними. Что они теперь будут без нее делать? Кто у них теперь остался — больная неразумная мать да старый учитель.
В комнату, постукивая палкой, вошла леди Конгрейл. В последние дни она передвигалась исключительно с помощью палки, и это только усиливало ее сходство с огородным пугалом. Она велела мальчикам уходить, а сама уселась перед Магдой и завела, по своему обыкновению, заунывный разговор.
Мол, Уайлдмарш будет уже не Уайлдмарш без Магды… Какое горе, какая утрата, какое несчастье потерять такую прекрасную дочь…
Магда хрипло рассмеялась и сказала:
— Лучше скажите: такую прекрасную рабыню.
— Не надо быть злой, Магда. Я столько вынесла, — со стоном сказала леди Конгрейл.
— А я вовсе и не злая, мадам, — сказала Магда. — Просто не получается у меня слезное расставание с этим домом. Никак не получается. И радостного предвкушения новой жизни я тоже не испытываю…
— Ты еще не знаешь, дитя мое, как все на самом деле обернется. Может, все и к лучшему.
И леди Конгрейл, всхлипывая, протянула к ней руки:
— Ну, поцелуй же свою мать. Скажи ей доброе слово на прощание…
Сердце Магды терзали жалость и отвращение. Ведь ее мать стала соучастницей грязного замысла отчима, направленного против Эсмонда. Как она могла их простить! И все же Магда понимала, что слабовольная леди Конгрейл сполна наказана за все уже тем, что живет рядом с таким мужем. Поэтому она опустилась рядом с матерью на колени и зарылась лицом в ее платье. Пусть мать погладит ее по волосам, пусть вспомнит, что Магда ее дочь…
— Не думай о нас плохо, Магда, даже если тебе будет тяжело, — прошептала леди Конгрейл.
Тут резко открылась дверь, и в комнату вошел хозяин дома. Он велел Магде не рассиживаться, а побыстрее собираться, потому что уже через час они должны выезжать.
Магда была даже рада, что не осталось времени на прощание. Вокруг все забегали с коробками и тюками. Магду уже в который раз принялись красить и пудрить. Затем одели в дорожное платье, сшитое из темно-зеленого бархата по самой последней моде. Накидка и капюшон были оторочены белкой.
