— А ты что же? Или, дожив до седых волос, решил праведником стать?
Мерген промолчал. Но Кособокого это не обескуражило. Он наполнил рюмку, мигом её опрокинул, зацепил с тарелки зелёный лук, понюхал его, положил обратно и закурил.
— Если уж пьёшь, то закусывай! — проворчала Акнабат и, налив в большую цветастую пиалу шурпы, поставила её перед братом.
— Ты меня не торопи! — отмахнулся он. — Захочу — поем. — И, дымя папиросой, наклонился к Тойли. — Так чем же кончилось? Освободили?
— Выходит, так.
— М-да… Значит, всё-таки своего добились, — сердито нахмурился родственник. Он снова наполнил рюмку и, покосившись на Тойли Мергена, спросил: — В чём обвинили?
— А ты что, разве не был на собрании? — в свою очередь спросил Тойли.
— Не был.
— Это почему же?
— Некогда было. Понимаешь, тут такое важное дело… Ай, да какое это имеет значение — был я ка собрании или не был? Ты лучше не уводи в сторону, расскажи, какие грехи на тебя навьючили?
— Как раз главный грех тебя и касается.
— Не понял! — помотал головой Гайли. — Какое я имею отношение к твоему председательству?
— Ты ведь мне родственник?
— Ну и что ж с того? Если я тебе шурин, а ты мне зять, то, конечно, родня. Тут никуда не денешься…
— Вот это-то и скверно, что родственник…
— Бог ты мой, но почему же?
— Признали, что семейственность развёл.
— Се-мей-ствен-ность! — от души расхохотался Кособокий. — Ну и молодцы! Нашли же что навьючить!.. Конечно, если захотели снять, то уж причину придумать нетрудно… Сей-мей-ствен-ность! Ну и ну!..
— Ты, Гайли, зря на собрание не явился. Тебе бы следовало прийти. Тогда бы ты сейчас не смеялся, — со всей серьёзностью проговорил Мерген. — Если хочешь знать, в нашем колхозе моих родственников — братьев и сестёр, родных и двоюродных, дядюшек, тётушек, да их потомства, как оказалось, — больше семидесяти душ.
— Ну и что с того? А даже если не семьдесят, а сто семьдесят!
— Дело, конечно, не в числе, дорогой мой. Дело в должностях. Если хочешь знать, то, как оказалось, ровно половина из них — либо служащие, что пером по бумаге водят, либо заняты такой работой, что можно и не потея есть досыта. Да и среди другой половины тоже немало таких, что только называются колхозниками, а на самом деле… За примером далеко ходить не надо. Вот, возьмём хотя бы тебя…
— Меня? — притворно удивился Кособокий.
— Да, тебя! — с грустью в голосе произнёс Тойли и посмотрел шурину прямо в глаза. — Ну, вот, скажи по совести, принёс ли ты за последние годы колхозу хоть крупинку пользы? Вспомни, когда ты последний раз в поле выходил?
