Сульгун умолкла, боясь, что после таких упрёков Аман взорвётся и они не на шутку поссорятся, а этого ей совсем не хотелось. Но он лишь расхохотался, правда, не очень естественно и сказал:
— Это ты, Сульгун, в самую точку!..
И смех, и неуместно шутливые слова не понравились девушке.
— Выходит, я права.
— А ты думаешь, меня самого это не мучает? — глубоко вздохнув, признался он.
— Но если так, то ещё не поздно всё изменить! — с надеждой воскликнула Сульгун.
— В том-то и дело, что теперь уже поздно, — с горечью в голосе отозвался Аман и, перевернувшись на живот, подпёр кулаками подбородок. — Ещё неделю назад я сам был готов вернуться домой, а теперь…
— Что — теперь? Что изменилось за неделю?
— Многое, дорогая Сульгун, — после долгой паузы печально произнёс парень. Он порывисто сел, ловко откупорил лежащую в стороне бутылку, разлил вино по стаканчикам и жестом предложил девушке выпить. Она не шевельнулась, всё ещё ожидая ответа на свой вопрос, Поняв, что его настояния сейчас будут тщетны, Аман выпил один, неторопливо достал сигарету и закурил. — Ты моего отца знаешь? — без всякого, выражения вдруг спросил он, И когда Сульгун, удивлённая таким поворотом разговора, лишь развела руками, сам же ответил: — Ничего-то ты не знаешь…
— Странное дела! — возмутилась девушка. — Его вся республика знает. О его боевом прошлом и трудовых успехах газеты писали, а ты меня спрашиваешь!
— Так вот, если хочешь знать, сегодня этот герой боёв и труда уже никто!
— Что значит — никто?
— А вот то и значит! — всё больше распалялся Аман. — Прогнали его…
— Ты хочешь сказать, освободили?
— Не всё ли равно как сказать! Около двадцати лет человек трудился, не покладая рук, и в одну минуту всё пошло прахом. В одну минуту!.. Горе у нас дома! Впрочем, тебе этого не понять.
— Ну, это ещё не горе. И потом, почему же мне не понять? Что ты знаешь о моей жизни? Когда я ещё была совсем крошкой, внезапно умер отец. А у мамы не было ни специальности, ни родственников, которые могли бы её поддержать…
— Ай, одно дело умереть от болезни, а другое — умереть заживо!.. — нетерпеливо перебил её Аман.
— Ты в самом деле считаешь, что Тойли Мергена похоронили заживо? — недоумевала Сульгун.
— Да, именно так! — гневно воскликнул он. — А как же я ещё могу считать, если он уже столько времени болтается без дела?
— Я думаю, что ты ошибаешься, Аман, — спокойно возразила девушка. — Такие люди, как Тойли Мерген, — на вес золота, и уж кому-кому, а отцу твоему долго болтаться, как ты говоришь, не дадут.
