— Чего же мне было пугаться? — изобразил удивление директор.
— А то вы не знаете — чего? Вам пришло в голову, что я зарюсь на ваше мягкое директорское кресло. И вы решили избавиться от меня. Любым способом. Вы бы меня давно уволили, но опасались, что мой отец не потерпит несправедливости и поднимет шум. Портить отношения с Тойли Мергеном вам не хотелось — что ни говорите, человек в районе известный. Вот тогда вы и стали толкать меня на «левые» дела с запчастями…
— Клевета! — закричал вдруг директор. — Чудовищная клевета!
Чем больше кипятился директор, тем спокойнее становился Аман.
— Я бы сам хотел, чтобы это было клеветой. Но, к сожалению, это святая правда. И раз уж у нас получился такой откровенный разговор, скажу вам ещё одно. Не вздумайте отыграться на моей характера стике.
— Да, уж ничего лестного там написано не будет.
— Что ж, придётся обратиться за поддержкой к коллективу. У нас ведь все работники на виду и настоящую цену друг другу знают.
— Ну, ладно! — неопределённо протянул директор и написал на заявлении: «Не возражаю».
Увидав резолюцию, Аман попрощался и поспешил на улицу.
Вскоре ему удалось остановить такси. Ещё находясь под впечатлением неприятного разговора, он сел рядом с водителем и задумчиво произнёс:
— Теперь прямо в колхоз.
— У нас на Мургабе много колхозов, — усмехнулся таксист. — Какой-нибудь поблилсе или, может, наоборот, подальше?
— В «Хлопкороб».
— Так бы и сказали. К Тойли Мергену, значит?
— Да. И побыстрее…
— А, что-то говорят, будто Тойли Мергена вроде бы освободили. Не знаете, за что?
— Нельзя ли побыстрее?
Поняв, что с этим пассажиром разговор не получится, водитель дал газ. А когда западная граница города и переезд через железную дорогу остались позади, машина понеслась с такой скоростью, что они оказались на месте уже через пятнадцать минут вместо положенных тридцати.
— Спасибо, брат, будь здоров! — сказал Аман, расплачиваясь с таксистом. — Красиво водишь.
Из-за деревьев Аман сразу разглядел толпу возле их дома.
«Что бы это могло значить? — недоумевал он, шагая к родному порогу. — Неужели что-то случилось — отец в последнее время жаловался на сердце…»
Лица у людей были печальные. Аману даже показалось, что на глазах у колхозного кассира, коротышки Оразмамеда, блестят слёзы. Только Кособокий Гайли с беспечным видом сидел на корточках в сторонке.
Не на шутку встревоженный, Аман даже позабыл поздороваться.
— Что привело вас сюда, люди добрые? — обратился он к собравшимся.
