— Ты сначала уйди оттуда, — сказал ей Филь. — Лучше иди сюда. А то я могу угодить в тебя.
— Там сильно жарко, — возразила Эша, — а здесь я в тени. Давай стреляй!
— Не буду, пока не уйдешь!
Эша смерила его задумчивым взглядом.
— Филь, — сказала она, — удивительно, что ты считаешь себя в состоянии попасть в меня вместо мишени. Если, конечно, ты именно этого не хочешь. Ты хочешь в меня попасть?
— Нет! — Филь оторопел.
— Тогда стреляй. Твой средний результат за утро — четыре целых, пять десятых. Мишень висит в метре от меня, чего ты боишься?
Филь проворчал, вскидывая арбалет:
— Чертова девчонка.
Эша, однако, отличалась отменным слухом.
— Не надо поминать демонов всуе, — проговорила она назидательно. — Ты знаешь, как у нас с этим.
Отдача толкнула мальчика в плечо, стрела задрожала в центре мишени. От испуга, что угодит в Эшу, Филь побил собственный рекорд.
— Я примерно на это и рассчитывала! — захлопала Эша в ладоши.
Всё одно тронутая, думал Филь, растирая себе плечо и собираясь с силами перед тем, как опять браться за зарядный рычаг.
Раскачав стрелу, Эша вытащила её из плахи, затем пригвоздила свежую мишень прутиком к щели. Филь считал, что это дорогое удовольствие, когда можно обойтись куском мела, но Эша считала иначе. Она заявила, что каждый день изводит уйму бумаги на рисунки и пока никого не разорила.
Солдаты на заднем дворе затянули песню. Филь протянул Эше заряженный арбалет.
— Теперь ты!
Она улыбнулась ему рассеянно.
— Филь, если ты хочешь устроить соревнование, то соревноваться тебе придется в одиночку, поскольку я в нем не заинтересована. И вообще на сегодня хватит, я полагаю.
На сей раз Эше не удалось вытащить стрелу неповрежденной, наконечник остался в плахе.
— Придется идти в кузню, — расстроилась она. — Без клещей не вытащить!
— Вот еще, — возразил Филь. — Пусть торчит, невелика потеря.
Эша вздохнула:
— Это бумага у нас не стоит ничего, дядюшка Хо привезет сколько скажешь. А наконечники Ирения стоят дорого. Почтовая гильдия выкупает их без остатка, оставляя охране крохи. Так что пошли, Филь, в кузню!
Мальчик пожал плечами и, бросив арбалет на ступенях, двинулся за ней.
— А чего ты рисуешь? — спросил он. — Ты художница, что ли?
Эша охотно ответила:
— Я нервная, родилась мертвой, меня с трудом оживили. Рисуя мертвецов и разбитую посуду, я успокаиваюсь. Иногда бывает так страшно, так страшно, буквально рисую под столом!
Девочка искоса глянула на Филя, и один её глаз съехал к переносице. Глаза у неё были большие, длинные и темно-серые.
