— Ты смотри, кто к нам пожаловал!
— Добрый вечер! Я могу поговорить с цыганским бароном?
— Какой прыткий! Ты что, со мной вчера не наговорился?
— Слушай… не знаю, как тебя зовут… я с тобой драться не собираюсь.
— Испугался? А вчера в ресторане такой смелый был…
— Спасибо на добром слове. Я там друга защищал. Так что если вчера чем-то задел — прости. А вообще, мне нужно поговорить с бароном… Ваши тут говорят, что по всем вопросам — к нему…
— Барон в табор уехал. Только ты туда не попадешь.
— Почему?
— Потому что мне не нужны твои извинения. Выбирай: будешь драться или я тебя так пристрелю, — сказал Рыч и достал пистолет.
— Смотрю, ты в тюрьму захотел?
— А тебе, гляжу, на тот свет не терпится. Скажу: «Покойник лез на охраняемую территорию». Я при исполнении!
Максим посмотрел Рычу в глаза, в зрачки. И понял: да, этот может убить. Просто так, ни за что. Ради куража. Чтобы показать себе, что он на это способен и ничего ему за это не будет.
И уходить теперь нельзя. К таким, как этот, спиной не поворачиваются. В спину он тем более выстрелит — характер шакалий.
Рыч снял пистолет с предохранителя, направил прямо в грудь.
* * *
Астахов уже не знал, что делать — плакать, смеяться, спрятаться от всех, всех поубивать. А Тамара опять затянула старую песню:
— Что поделаешь, Коленька. Антон наш какой есть, такой есть. Он мальчик легкомысленный. Зато добрый и бескорыстный.
— Я вижу, что бескорыстный! Мои документы уже кому-то подарил. Знала бы ты, сколько я за них заплатил!
— А что это за бумаги?
— По бизнесу нашему. Большое дело намечается, очень большое. Мне в Москву надо было с ними ехать, а теперь я с чем поеду?
— И надолго ты в Москву?
Последний вопрос неприятно кольнул Николая Андреича. Ну не любят мужья, во всем мире не любят, когда их спрашивают, надолго ли уезжают. Потому и не ответил на вопрос. О другом сказал:
— Зато теперь точно знаю, кого вместо себя оставлю. Максима!
— А не слишком ли много чести?
— Нет! В самый раз!
— Не спеши, Коля. Антон себя еще покажет. И документы найдет. И таких дел наделает!
— В то, что дел наделает, — верю. А в то, что документы найдет…
— Ты в него никогда не верил. А ему сейчас эта вера очень нужна. И я в него верю. Ты тут сиди, брюзжи. А я пойду к нашему мальчику.
Подъезжая к дому, Тамара втайне надеялась: вот встретит ее сейчас Антон с барсеткой в руках. Скажет: здравствуй, мамочка, ты только не волнуйся, я уже все нашел, пошли к папе.
Но в действительности все было не так. Антон дремал в гостиной на диване. От него вкусно пахло хорошим пивом и дорогой рыбой. Разбудила, тихонько, аккуратненько, чтоб не испугать спросонок:
