— Сойдемся на прозрачности, — сказал я. — Когда я начал что-то замечать, дело уже шло к разрыву, и я побоялся пробуждать силы в бывшей возлюбленной, которая в один прекрасный момент захочет попрактиковаться на мне.
— Логично, — кивнула Джасра. — Очень. Забавная ирония судьбы.
— Весьма, — заметил Мэндор и взмахнул рукой. Перед нами возникли новые дымящиеся блюда. — Пока вы не ушли с головой в беседу о хитроумных интригах и оборотных сторонах души, пожалуйста, отведайте перепелиной грудки в красном вине с диким рисом и побегами спаржи.
Я своей рукой направил Джулию на этот путь, когда показал другие пласты реальности. И оттолкнул от себя нежеланием открыться, своей замкнутостью. Наверное, я не способен по-настоящему любить и доверять. Однако это я чувствовал и раньше. Тут есть что-то еще…
— Восхитительно! — объявила Джасра.
— Спасибо. — Мэндор встал, обошел стол и сам, не прибегая к волшебству, налил ей вина. Я заметил, что при этом он левой рукой слегка коснулся ее оголенного плеча. Потом, словно опомнившись, он плеснул и в мой кубок, вернулся на свое место и сел.
— Да, превосходно, — заметил я, мысленно пробегая глазами внезапно прояснившуюся картину.
Теперь понятно: я что-то чувствовал, что-то подозревал с самого начала. Наши прогулки по Теням — просто самый эффектный из мелких следственных экспериментов, которые я вновь и вновь устраивал Джулии в надежде подловить ее, разоблачить, в чем? В том, что она — потенциальная чародейка?
Я отложил вилку с ножом и потер глаза. Где-то совсем близко — то, что я столько времени от себя скрывал.
— Что-то случилось, Мерлин? — спросил меня голос Джасры.
— Нет Я просто почувствовал, как сильно устал. Все отлично.
Чародейка. Не потенциальная, нет Втайне я боялся, что за покушениями тридцатого апреля на мою жизнь стоит именно она — но запрещал себе об этом думать и продолжал любить. Почему? Потому что она — моя дева Нимианна[2]? Потому что я любовался своей будущей убийцей и прятал от себя улики? Потому что я не только влюбился без ума, но и одержим желанием смерти, которое с улыбкой следует за мной по пятам, чтобы однажды сбыться вполне?
— Сейчас приду в себя, — сказал я. — Пустяки. Значит, правду говорят, что я и есть мой самый смертельный враг? Надеюсь, все-таки нет Просто у меня не было времени подлечиться, слишком от многих внешних условий зависела моя жизнь.
— Я бы дорого дала, чтобы прочесть твои мысли, — вкрадчиво произнесла Джасра.
