— Только попробуй уклониться от интервью. Я такое про тебя напишу… — пригрозила Флоренс отсутствующему Джекобу, затем бухнулась на стул и стала делать заметки.
Едва ей удалось принять благопристойный вид и обрести хладнокровие, как дверь душевой распахнулась и показался Джекоб в джинсах и с полотенцем на плечах.
— Извини, что так долго, — виновато сказал он, потирая затылок. В его взгляде, обращенном к Флоренс, сквозило раскаяние, но она подозревала, что он просто притворяется, — тем более что он мог с легкостью изобразить кого и что угодно. — Просто сегодня был такой тяжелый день, что у меня, кажется, даже мозоли на мышцах. Массаж бы сейчас сделать, но, полагаю, ты не согласишься помять мне спину, а, Флоренс?
— Вряд ли, — надменно бросила она, стараясь не смотреть на лоснящуюся от влаги широкую грудь и мускулистые руки. Ее полное имя в его устах прозвучало до странного волнующе. — Мы можем продолжать? — Она взяла наизготовку карандаш, демонстрируя свое желание вновь приняться за работу.
— Послушай, уже, должно быть, вечереет, — сказал Джекоб, скидывая с плеч полотенце. Он взглянул на часы, лежавшие на туалетном столике. — Я умираю с голоду! — Он взял со спинки стула черный свитер красивой вязки и стал натягивать его на себя. — В студии кормят неплохо, но я, когда работаю, есть не могу. Взвинчен очень, — добавил он, протаскивая через ворот голову. — Может, поедем поужинаем где-нибудь вместе в городе? Заодно и расспросишь меня, пока будем есть. — Просунув руки в рукава, Джекоб вновь с вызовом взглянул на нее. — Ты на своей машине? Или на такси приехала? А то мне выделили автомобиль с шофером. С удовольствием возьму тебя с собой, если есть желание. — Если у тебя хватит смелости, подразумевал он, сообразила Флоренс.
— Даже не знаю… Подумать надо, — ответила она, сбитая с толку не столько его неожиданным предложением, сколько признанием — если, конечно, она не ослышалась — в том, что он испытывает страх перед камерой. Уж этого она от него никак не ожидала. — Что значит "взвинчен"? Ты хочешь сказать, что нервничаешь перед съемками?
Джекоб застенчиво улыбнулся.
— Я знаю, ты считаешь меня воплощением наглости и высокомерия, и твое отношение вполне объяснимо после того, что произошло между нами. — Он отвернулся и стал шарить под креслом, откуда вскоре извлек пару кроссовок. У Флоренс создалось впечатление, что он попросту прячется от нее, поскольку, видимо, открытое упоминание о прошлом сказывалось на его душевном равновесии таким же образом, что и съемки. — А я ведь всего лишь человек, простой смертный, — продолжал Джекоб, плюхаясь на канапе, чтобы надеть носки и обуться. — Меня терзает смертельный страх перед каждым выступлением — будь то телеспектакль, художественный фильм или театральное представление. И даже репетиции. Разницы никакой: у меня каждый раз поджилки трясутся.
