Свинья! Флоренс постаралась подавить запузырившийся, словно лава, гнев. Ничего хорошего не выйдет, если она с ходу начнет собачиться, как совершенно резонно заметил рассудительный Рори, разговаривая с ней по телефону накануне вечером. Он знал историю ее отношений с Джекобом Тревельяном, но, к ее стыду, лишь частично — ровно столько, сколько ее коллеги из "Современной женщины", но, как подозревала Флоренс, Рори догадывался, что она рассказала ему не все. Спокойный и уравновешенный, он был к тому же далеко не глуп. А Флоренс знала, что чем больше она говорила о своем ненавистном брате, тем легче было слушателю уловить двойственную природу ее чувств. И проницательная Энни, судя по всему, тоже раскусила ее.
Юная гидесса Флоренс стремительно неслась по коридорам, будто от этого зависела и жизнь гостьи, и ее собственная. Однако Флоренс сознательно замедляла шаг. Не хватало еще, чтобы она предстала перед ним взмыленная и раскрасневшаяся. Она должна оставаться холодной и невозмутимой, как ледяная родниковая вода. Именно таким она ожидала увидеть Джекоба. Для обожающей его публики, ряды которой с выходом на экраны "Возлюбленной Немезиды" пополнятся новыми поклонниками, у него припасен образ сердечного обаятельного симпатяги, но уж ей-то известна его истинная сущность. Бездушный расчетливый негодяй, бесчувственный настолько, что будто и не человек вовсе.
Но едва ей удалось обрести должную степень хладнокровия, как впереди замаячили фургоны-уборные ведущих актеров и из глубин памяти вырвалось шальное воспоминание. Она представила, почти кожей ощутила прикосновение тепла. Теплые губы; теплые подушечки пальцев; теплое, теплое тело. Опаляющий жар обращенных к ней голубых глаз.
О нет! Нет, нет, нет! Это воспоминание ей заказано. Напрочь. Даже самые лучшие мгновения. Позволив себе хотя бы малейшую слабинку, она утратит самообладание, и прощай ее журналистская беспристрастность.
— Изыди, сатана, — пробормотала Флоренс себе под нос. Помощница из рекламного отдела обернулась и с любопытством воззрилась на нее. — Проговариваю кое-какие вопросы, — объяснила ей Флоренс, вновь принимая невозмутимый вид, который она так тщательно отрабатывала, готовясь к встрече. — Чтобы не забыть, о чем хочу спросить.
— Да, конечно, — отозвалась девушка и указала на самый большой и яркий фургон.
На его двери с огромной сверкающей звездой красовались выполненные серебром имя и фамилия Джекоба. Ну-ну, думала Флоренс, мысленно ощетинившись. Очень на тебя похоже, братец. Всегда в центре внимания, да? Пуп вселенной. Даже когда твоя вселенная умещалась всего-то в одном доме на Бленхейм-роуд.
