Пастор, командир расчета «АГС», перетащивший свой «аппарат» на новую позицию, видит в кустах мелькающие вспышки, слышит яростные крики. Быстро развернув гранатомет и приговаривая: «Вот вы где, родненькие!», он дает несколько коротких очередей.
Серии разрывов расшвыривают в стороны сцепившихся солдат и боевиков. Один из огненно-черных клубов подбрасывает и без того уже мертвого лейтенанта. И через несколько секунд на замершей поляне лежат только семь трупов. Единственный уцелевший боевик вытаскивает к своим раненого товарища и что-то говорит, показывая рукой назад. Еще одна группа «духов» направляется туда, за телами погибших.
Командиры, собравшись у стола в комендатуре, устало перебрасываются словами.
— Похоже, сдыхают?
— Рассветет скоро. Им смываться пора.
— Да, мужики, — качает головой бамовец, — весело тут у нас.
— Да это — ерунда. По сравнению с тем, что здесь раньше творилось, у нас — курорт. Как Майкопской бригаде досталось, или десантуре с вэвэшниками, которых в декабре-январе вводили, нам и в страшном сне не приснится, — серьезно отвечает Шопен.
Душман, что-то вспоминая, печально головой качает.
Из рации Шопена чужой голос доносится:
— Э, Шопен! Как здоровье у твоих друзей? Хорошо мы вас сегодня потрепали?
— Нашел чем гордиться! Крутых из себя строите, а сами только из-за угла убивать умеете. Какой идиот эти перемирия выдумывает?! Давно бы уже вас задавили.
— Почему идиот? Умные люди придумывают. Деньги хорошие зарабатывают…
— А чего ты сегодня так поздно на нашу волну влез? Раньше слова сказать не давали…
— Да так, послушать хотелось, как ты своими командуешь.
— Ну и как?
— Ничего, маленько умеешь воевать. Только людей своих не жалеешь. Зачем на такие серьезные дела пацанов посылать, а? Как теперь их трупы забирать будешь? Или собакам оставишь? Мы своих не бросаем…
— Ты о чем? Мои все на месте.
— Э-э-э, командир называется… А трое, которых ты мне в тыл посылал? Или это не твои, забрели откуда-то?
— Кто? — Шопен обводит взглядом братишек-командиров.
Снова рация заговорила:
— Лейтенант Горяченко Николай Иванович… Храбрый был лейтенант, уважаю. Так, — шелест в рации, — рядовой Тюрин…
Грохот возле стола: командир бамовцев, побледнев, вскочил, стул уронил.
— Седьмой пост! Угловой. Как же они так?! Куда их понесло? Колька, вот пацан, а!
— Где они? — Шопен продолжает разговор так, будто речь идет о вещах вполне заурядных.
— Да тут, недалеко. Дачный поселок знаешь? Угловой домик, прямо на повороте, зелененький такой…
