— Я его завалил! Я его завалил!
— Кого ты там завалил? Лупил в белый свет, как в копеечку! — уже без злости, снисходительно отзывается омоновец.
— Точно завалил! Я видел! — вдруг отзывается снайпер.
Повернувшись на секунду, он улыбается напарнику в багровых отсветах и заговорщицки подмигивает: дескать, что тебе, жалко пацана подбодрить? Тот смеется в ответ и хлопает солдатика по плечу:
— Ну, молодец, брат, с крещением! — и серьезно добавляет: — Ладно, я подствольником поработаю. А ты не увлекайся. Только короткими: очередь — и прячься, очередь — и прячься. Береги башку.
На другом посту двумя солдатиками-срочниками командует молоденький лейтенант-бамовец.
— Вон они, — оторвавшись от амбразуры, говорит лейтенант. — Целая группа, человек пять.
— Замолотим?! — азартно спрашивает один из солдат.
— Да проскочили уже, влево в «зеленку», к кочегарке. А что, если…
Солдаты выжидательно смотрят на него.
— Смотрите… — Те приникают к амбразурам. — Если между кучами проскочить, а дальше под заборчиком, можно им в тыл выйти.
— А МИНЫ?
— Они левее.
— А нас свои не завалят?
— Там мертвая зона. Наши туда не достают, вот они и лазят. А мы им (делает красноречивый жест двумя руками) в задницу засадим. Ну что, испугались?
— Не-е… — неуверенно тянут солдаты.
— Пошли!
И офицер, пригнувшись, первым направляется к выходу.
Напряженно сопя, но стараясь при этом как можно меньше шуметь, они пробираются между завалами мусора. Прокравшись вдоль старого покосившегося забора, углубляются в заросли кустов. Все ближе и ближе звуки стрельбы, где-то совсем недалеко — гортанный голос в рации. Все большее возбуждение овладевает отчаянной троицей: азартные улыбки, блестящие глаза… Рисуясь друг перед другом, они держат автоматы плашмя, как герои боевиков, и в каждом их движении сквозит нетерпение: скорей увидеть врага, ударить ему в спину, яростно поливая все вокруг автоматным огнем.
Из кустов чуть в стороне, пропуская азартных героев еще глубже в «зеленку», вслед им спокойно смотрят два боевика — фланговое охранение. Один из «духов» под треск недалекой стрельбы что-то негромко говорит в рацию.
Группа проходит еще метров двадцать, и из-за поросших высокой травой бугров, из-за стволов деревьев на них выпрыгивают шесть боевиков — по два на каждого. Один из солдат, сбитый ударом приклада автомата, падает как подкошенный.
Второй успевает увернуться от нападающих, но его валят ловкой подсечкой и прижимают к земле. Ловкий, сильный, вымуштрованный в училище лейтенант реагирует мгновенно. Бросив одного из нападавших через спину, рукоятью автомата разваливает ему висок и, уйдя кувырком в сторону, длинной очередью сваливает сразу двух боевиков. Ответная очередь осаживает его на траву, и он, тоскливо выдохнув: «Мама!», замирает.
