Эриенн испытывала ужасную неловкость из-за того, что позади нее находился в седле мужчина. Она пыталась сидеть прямо и не шевелиться. Однако путешествие было неблизким, а она устала. Редингот согревал ее, и, несмотря на решимость сохранять дистанцию, она то и дело оказывалась у Кристофера на груди. Потрясение от соприкосновения с этой широкой и мускулистой грудью неизменно заставляло ее вздрагивать и тут же выпрямляться. Снова и снова Эриенн пыталась побороть одолевавшую ее слабость.
— Успокойтесь, Эриенн, — не выдержал наконец Кристофер. — Достаточно скоро вы избавитесь от моего общества.
Слова его возвратили тревожащие душу воспоминания о том чувстве утраты, которое она испытала, когда он ушел из их дома и когда они расстались после встречи на заднем дворе. Мысли о его поцелуе действовали на нее совсем уж невыносимо. При встречах с другими мужчинами Эриенн лишь содрогалась от отвращения, даже когда они хотя бы пытались чмокнуть ее. С Кристофером все было совсем не так, и Эриенн боялась, что помнить всю оставшуюся жизнь его пылкие объятия ей предопределено самой судьбой.
К тому времени, когда они подъехали к Мобри, рассвет начал теснить туман. Через городок Кристофер пустил лошадь обходным путем, нагнувшись, открыл задние ворота и подвез Эриенн к черному ходу ее жилища.
Из распахнутого окна комнаты Фэррелла вовсе не доносилось громкого храпа. Это успокоило Эриенн: значит, он еще не добрался до дома. Опершись на уверенную руку Кристофера, она скользнула на землю, сняла редингот и бросила его ему. Затем Эриенн не замедлила бы оставить его, но вопрос Кристофера задержал ее:
— Разве вы не собираетесь пригласить меня в дом?
Молниеносно вспыхнув от гнева, Эриенн повернулась и обнаружила, как и подозревала, что Кристофер смотрит на нее с удивленной и в то же время насмешливой улыбкой, как бы бросая вызов.
— Конечно, нет!
Кристофер вздохнул с притворным разочарованием:
— Вот благодарность девичьего непостоянства!
— Непостоянства! — охнула она. — И вы меня называете непостоянной? Да вы самодовольный… фигляр! Вы… вы…
Кристофер пустил лошадь вперед и заставил ее изящным прыжком преодолеть забор, оставляя позади себя звонкий смех. Эриенн топнула ногой, а потом смотрела ему вслед, безмолвно бормоча ужасные угрозы. Никогда еще ей не встречался мужчина, которому доставляло бы такое удовольствие злить ее. И ее чувствительно задевало то, что он неизменно добивался в этом успеха.
После обеда возвратился Эйвери. Когда Эриенн увидела, как он идет по дороге широкими нервными шагами, она сжала руки в тревожном беспокойстве. Фэррелл был не в состоянии вернуться домой с гулянки, поэтому, слава Богу, он ничего не мог рассказать о ее возвращении. И все же Эриенн весь день не могла успокоиться, опасаясь возможной реакции отца. Она вся сжалась, когда он ворвался в дом и захлопнул за собой дверь. Увидев дочь в дверях гостиной, Эйвери сердито посмотрел на нее и скинул сюртук:
