Те же самые возможности, что и Эриенн, были щедро предоставлены ее брату Фэрреллу. Однако меньше чем через год учебы в высшей семинарии молодой человек выразил резкую неприязнь к «напыщенным молитвам и туманным наукам кучки скучных стариканов» и оставил карьеру ученого, чтобы вернуться домой и «изучать дело своего отца», хотя то, что он имел в виду, осталось неясным.
Мысли Эриенн, как лани, разыскивающие корм, пронеслись через те долгие месяцы, что прошли после смерти матери. Она вспоминала часы, что провела в одиночестве, пока отец и брат играли в карты или сидели за бутылкой с соседями, или как они ездили в Уэркингтон и видели моряков в порту. Без тщательной экономии матери тощее состояние семьи быстро улетучилось, а с потерей его пришло совсем уж беспрерывное затягивание поясов, что, в свою очередь, вело ко все большему давлению со стороны отца в отношении замужества. До критической точки это давление дошло после того, как брат был ранен в яростном и неравном поединке, в результате которого его правая рука повисла как плеть: локоть был неестественно вывернут, а ладонь ослабела и почти не работала. С тех пор отца словно охватила лихорадка — лишь бы найти ей богатого мужа.
Внезапный гнев поднялся из глубин ее памяти, и мысли Эриенн побежали от этого еще быстрее.
— Вот с кем я хотела бы познакомиться, — прошипела она запальчиво в пространство комнаты. — Кристофер Ситон! Янки! Мерзавец! Игрок! Распутник! Лжец! — Какое бы ругательство ни приходило ей в голову, все ему соответствовало. Несколько фраз в отношении его происхождения промелькнуло у нее в голове, и она насладилась их звучанием.
— Да-а, столкнуться с таким лицом к лицу!
Она представила близко посаженные глаза, тонкий изогнутый нос, жесткие, прямые волосы, торчавшие из-под полей треуголки, узкие, сжатые губы, искривленные недоброй ухмылкой, открывавшей мелкие пожелтевшие зубы. Бородавка на конце скошенного подбородка завершала созданный ею портрет. Она закончила картину, приладив к этому лицу худое, костлявое тело, — образ получился милый.
О, если бы ей удалось с ним повстречаться! Хотя вряд ли она могла превзойти его в скандале, Эриенн наверняка смогла бы вывести его из себя к своему большому удовольствию. Он две недели страдал бы от словесной трепки, которую она задала бы ему, а потом, наверное, дважды подумал, прежде чем изливать свою месть на неразумного и опрометчивого паренька или навлекать разорение на его отца.
