— Отец, — в голосе Эриенн зазвучала мольба, — приведите молодого и симпатичного джентльмена с хорошим кошельком, и я буду любить вас, заботиться о вас, делать все, что вы пожелаете, до конца ваших дней.
Эйвери недобро уставился на дочь, выпрямился и занял свою любимую позу для чтения нотаций:
— Ну вот, дочь, теперь мне становится очевидным, что в своих рассуждениях ты допускаешь ошибку.
Если бы рядом находилось кресло, Эриенн упала бы в него в полном отчаянии. А так она только могла удостоить отца ненавидящим взглядом.
— Напоминаю тебе, девочка. Я собираюсь преподать тебе урок подлинной мудрости. — Он поднял палец, чтобы подчеркнуть свою мысль. — Мужчина — это нечто большее, чем симпатичное лицо и широкие плечи. Возьмем, например, твоего драгоценного мистера Ситона.
Эриенн вздохнула при звуке этого имени и сжала губы, чтобы сдержать поток раздраженных слов. Хам! Он нарочно обманул ее!
— Вот тебе изворотливый тип, всегда что-то замышляющий, чтобы одержать верх.
Эриенн чуть не кивнула, но вовремя опомнилась. Этот человек сыграл на ее замешательстве ради собственного развлечения, и ее гордость была уязвлена тем, что все время он на шаг опережал ее.
— Он такой богатый франт! Я думаю, любая портовая девка гордилась бы, если бы он ее подцепил, но ни одна порядочная дама не сойдется с человеком такого рода. Он оставит этим красоткам детей, не утруждая себя даже обещанием жениться. Но даже если ты заставишь его поклясться, не сомневаюсь, он бросит тебя по какой-нибудь причине, когда ты ему надоешь. Так поступают эти смазливые петухи. Они, наверное, так же гордятся тем, что у них в панталонах, как и своим прекрасным обликом.
Покраснев до корней волос, Эриенн припомнила, где на некоторое время задержался ее собственный взгляд, хотя такое любопытство было, наверное, обычным для девственницы.
— Действительно, Ситон и в самом деле симпатичен, если тебе нравятся крепкие челюсти. — Эйвери потер костяшками пальцев свой собственный отвисший подбородок. — Но для тех, кто все понимает, он холоден и равнодушен. Да, это так. Это можно увидеть в его глазах.
Эриенн вспомнила теплоту этих кристально чистых очей и усомнилась в правоте наблюдения своего отца. В этих серо-зеленых глазах были такие жизненная сила и глубина, коих никто не мог отрицать.
Эйвери продолжал свою лекцию:
— А его заносчивость и лживость, мне жаль ту девицу, которая выйдет за него замуж.
Хотя Эриенн и презирала этого человека, она и на этот раз вряд ли могла согласиться с родителем. Наверняка жене Кристофера Ситона будут скорее завидовать, чем жалеть ее.
