Клео показалось, что у нее застыла кровь в жилах. Она молча уставилась на Берту. Значит, вот где проводил ночи Иван. Под боком у собственной жены!
Вовсе не поспевший урожай сахарного тростника позвал его обратно в поместье в Черном ручье, не из-за этого он ее оставил одну.
У него была там жена. Выходит, Иван женат. Это теперь объясняло многое из того, чего она не понимала: его настойчивое желание, чтобы она рожала в Новом Орлеане, его твердый отказ взять ее с собой в Черный ручей. После рождения ребенка, как и обещал, он купит ей домик на Рэмпарт-стрит, и она воображала, как они будут там жить вместе, втроем.
Рэмпарт-стрит! На этой улице расположены красивые уютные коттеджи, о которых ей часто рассказывала Берта и Эстер, белые люди прятали своих любовниц-квартеронок. Белые люди, которые хотели "урегулировать" семейные конфликты. Словно речь шла о приобретении бочонка молассы.
А он не разрушал ее грез, когда она мечтала о браке с ним в соответствии с индейским обычаем, о такой свадьбе, о которой ей живо, в подробностях рассказывала мать, об этом простом обмене брачной клятвой. Это обещание ослепило ее, не позволило разглядеть вовремя истину. Клео отказывалась видеть то, что ясно стояло у нее перед глазами, потому что она этого не желала. Какой же глупой она была! Словно норка, которая, испытывая полное доверие, безоглядно плывет прямо в капкан.
— Мейзи говорит, что это рыжеволосая англичанка. У него есть и милая девочка тоже с рыжими волосами. — Было ясно, что Берта испытывала наслаждение от ее страданий.
Клео, схватив одной рукой поднос и опершись на другую, резко поднялась с кровати и изо всех сил швырнула поднос в физиономию Берты.
Взвизгнув, рабыня увернулась. Фаянсовая посуда с грохотом разбилась. Куски пищи разлетелись по всей комнате вместе с черепками. Эстер, которая в эту минуту стирала белье Клео, взбежала по лестнице. Из щеки Берты, в том месте, куда угодила кофейная чашка, шла кровь, и вся грудь у нее была залита черным кофе. Она еще сильнее завыла, когда, прикоснувшись к щеке, увидела на руке кровь, но Клео знала, что ничего серьезного не произошло.
— Ты, вонючая тупица! — заорала она вслед улепетывающей по лестнице Берте. — Ты, змея подколодная!
Эстер громко закричала, еще более усиливая сумятицу и шум:
— Мадам, мадам!
По деревянной лестнице, бранясь по-английски, тяжело поднималась Мейзи. Потребовалась вся ее недюжинная сила и мягкий, убедительный голосок Эстер, чтобы заставить Клео лечь в постель. Она лежала, то проклиная на чем свет стоит Ивана, то мечтая о его скорейшем возвращении, чтобы он все прояснил и опроверг оскорбительные и жестокие слова Берты.
