Пришла Акканийди с отцом в ближнее селение, к устью Реки Отцов, открыла полог первого жилья, которое увидела, и вошла. Здесь жило пять мужчин и много женщин. Мужчины вскочили и набросились на Акканийди. Она была чужеродна, ее можно было взять без закона. Между мужчинами уже началась было драка. Вскрикнула Акканийди: «Не есть я!» — и на глазах у всех исчезла. Тут подоспел отец. Он вручил ее сестре, самой старой матери всех детей этого дома. Акканийди обрела свой облик. Старик произнес над нею слова оберега, как научила его Дева.
Отец усадил Акканийди рядом с собой на почетное место. Он сказал:
— Вот она, моя дочь, она сама захотела прийти к вам в гости. А мать ее, сестра Солнца, ждет к себе людей с дарами.
Тогда им дали лучшие куски мяса и потчевали мозгухами — костями с костным мозгом, а еще угостили их ухою из красной рыбы семги.
Пока гостила Акканийди в селении в устье Реки Отцов, мужчины ходили на охоту больше для забавы: не одною бы китятиной кормиться, а и дичью и мясом зверя. Отправляясь в путь, они плясали и пели песни счастливых охотников.
Девушки и молодые женщины приносили Акканийди свои изделия и узоры. Она погладит их рукою — и все вещи становятся красивее.
В день, когда мужчины ушли на дальнюю охоту, Акканийди принесла маленькие кисы из замши и тюленьей кожи. Она сама и выделала, и скроила, и сшила эти сумочки. Туго набитые жемчугом, отборными камушками и сушеными ягодами, они были соблазном для девушек и молодух. Акканийди учила их любимой игре. Рассыплет жемчуг по скатерти, покроет кучку его руками и воскликнет:
— Ничего нет — я не есть! Что тут есть?
Ей отвечают:
— Там ничего нет!
Тогда она поднимет руки, а там узор: круги, колечко в колечко, и змейки и палочки, и месяц с луной, и ножки сороки, и водный узел, и клетки, и гусиная лапка — все в перлах, все сияет от огней костра!
— Это сделала я! Я есть!
Потом положит руки на те же узоры, все спутает, собьет, перемешает и скажет:
— Никпйя — я не есть! — и станет словно бы ее тут и нет. На скатерти останется кучка жемчужин и камушков в беспорядке.
Одна маленькая девочка не поверила, что Акканийди здесь нет, раз ее не видно. Она потрогала пальчиком то место, где сидела Акканийди, пальчик уткнулся в теплое.
Акканийди опять положила руки на жемчуг — запутала, закрутила руками и сняла их. И опять предстала она, видимая, живая, балуясь, смеясь.
— Я есть! — говорит.
А сама такая красивая, что маленькая девочка запросилась к ней на колени. Акканийди коснулась этой голенькой грязнульки, девочка стала едва видимой, вздохнула, запела песенку, смешалась с дымом костра и улетела в небо, к Найнасу.
