— Что ж ты, дурень, за такими старухами-то гоняешься? — потрепал Кашпарек покрытую шелковистой шерстью голову кобеля. — И не стыдно тебе?
Пес поднял уши, на его лбу возникли удивленные складки, но он тут же согласился с Кашпареком и умчался обратно. Кашпарек и Дези посмотрели друг на друга. «Вот так-то, бабуся, — торжествующе улыбнулся Кашпарек. — Одумалась-таки?» Дези помахала хвостом (это был первый знак доброй воли с ее стороны) и двинулась к дому.
— Домой, говоришь, пора? — пошел за ней Кашпарек. — Видишь, не такая ты глупая, в конце концов поняла, что со мной лучше дружбу водить. Ладно, раз уж мы с тобой помирились, я тебя и на поводок пока брать не стану, не говори, что не доверяю тебе; коли ты стараешься, то и я в долгу не останусь.
От гриппа старая барыня не померла (живуча старая перечница, она еще молодых всех переживет, хмыкал про себя, размышляя на эту тему, Кашпарек); однако охота гулять с Дези к ней не вернулась, и она, ссылаясь на холодные весенние утренники и на расшатанное здоровье, продолжала пользоваться услугами старика. Впрочем, он об этом и не жалел, поскольку с таксой они со временем определенно нашли общий язык и даже, можно сказать, подружились. Каждое утро, без четверти восемь, Кашпарек являлся к старой барыне, уводил Дезике к насыпи, и, после того как она справляла свои дела, они немножко беседовали. Уже на второй или третий день старик устроился на бетонной плите, валявшейся здесь с прошлого года, после прокладки канализации, и вытащил из-под передника кусочек сахару.
— Ну, радость моя, знаешь, что это такое? Знаешь, конечно. Знаешь ты все, что полагается знать старой серьезной суке.
Слезящиеся глаза Дези оживились. Она потянулась к руке Кашпарека и со сдержанным интересом завиляла хвостом. «И знаешь, кто этот сахар получит? Ты, ты получишь, да только если будешь себя хорошо вести». И Кашпарек, подобрав с земли камешек, поплевал на него и швырнул метров на пять. «Вот так, — сказал он, — чтоб не слишком перетрудилась. А ну, принеси-ка его ко мне!» Такса тоскливо поглядела в ту сторону, куда улетел камешек, потом на сахар, но с места не двинулась. «Э, нет, бесплатно сахар не полагается! — заявил старик. — Мне он ведь тоже не бесплатно достался». Он нашел новый камень и бросил его туда же, что и первый. «Принеси камушек, с твоим ревматизмом двигаться очень даже на пользу. Сбросишь жиру немного, хоть на собаку станешь похожа». Дезике наконец поняла, что придется ей потрудиться. Волоча свое жирное тело, она отыскала камень в траве, принесла и положила рядом с Кашпареком. «Молодец, — довольно улыбнулся старик. — Так мы с тобой станем друзьями. Вот твой сахар, да бери его аккуратно, во-от, не набрасывайся без памяти, как дурной теленок на вымя, такой старушке, как ты, не к лицу жадничать». Дезике, сразу же уяснив, чего от нее хотят, обнажила десны и потемневшими передними зубами осторожно взяла сахар из пальцев Кашпарека. И в этот самый момент в их маленькую компанию, словно лохматая бомба, ворвалась черная пули. «Цыц!» — крикнул на нее Кашпарек. Дезике проявила неслыханное проворство: в последний момент сахар исчез у нее в пасти, а сама она шмыгнула в укрытие под коленями Кашпарека. «Тебе тоже сахару надо? — спросил он у пули. — А ты что, его заработала?»
