— После стирания баз все участники акции должны были исчезнуть, пропасть навсегда. Для Вас уже была подготовлена легенда, новое имя, новая биография. В другом регионе, разумеется. И я не знала, в каком, у меня нет доступа к этим файлам. Но я надеялась, что Вы захотите узнать хоть что-то о своей будущей судьбе. Кодер бы все открыл, для него это не проблема. А Вы… Вы должны были просто стереть карму! Зачем Вы полезли в красный сектор?!
ПалСаныч промолчал. Что уж теперь говорить, когда все кончено. Карфаген пал, мосты сожжены.
— Вы хоть понимаете, что Вы наделали?
— Новый мир, — ответил он. — Дивный новый мир.
— ПалСаныч, Вы даже не представляете, что натворили, — устало возразила Маша. — Вам кажется, что Вы уничтожили полицейскую систему, открыли новую эру. Но это не так. Вы дискредитировали высшее звено Администрации; практически все руководство уйдет в отставку и в ближайшее время будет отправлено на заслуженный отдых. Но это ничего не изменит. К каждому администратору прикреплен дублер-резервист, заменяющий его в экстренных ситуациях — их к этому и готовили. Кроме высших чинов, разумеется, но с этим-то быстро разберутся. Вы не разрушили систему. Ее нельзя разрушить, в ней все взаимозаменяемо. Вы разрушили элиту. Место профессионалов теперь займут алчные выскочки, и понадобится еще лет тридцать, чтобы восстановить нормальную управленческую прослойку. Вы даже не представляете, кому вы открыли дорогу к власти. Знаете, кто возглавит региональное отделение Комитета вместо отца? Дима Рогов, Ваш бывший декан. Вы знаете, что он за человек? Когда искали спасителя, перебрали тысячи людей, в том числе и резервистов. Но Дима не просто не подошел — он не прошел по семи пунктам из девяти. По семи! Рогов законченный подлец. Отец — профессионал, и если надо, он ни перед чем не остановится. Но он никогда не будет убивать зря. А Дима — трус, он может от страха залить город кровью.
Что Маша права, ПалСаныч понял сразу. Она всегда была права. Но сейчас он чувствовал и свою правоту. ПалСаныч знал, что ему не переубедить Машу; но он знал и другое — все было сделано правильно, альтернатив не было. Спорить было бесполезно; он просто хотел обозначить свою позицию, донести до Маши, что у него есть основания думать иначе.
— Помнишь, ты писала — насилие порождает сопротивление, а сопротивление дает надежду. Возможно, только насилие и способно сегодня дать нам надежду. Это, конечно, не лучший путь. Но другого источника надежды у нас нет.
