Глава восемнадцатая
Здравствуй, Друж!
Странная, однако, закономерность: стараешься прийти на работу вовремя — спешишь, бежишь, торопишься — и все равно опаздываешь. Не иначе, действует закон подлости. Зина полтора года работала в ветеринарной клинике, полтора года опаздывала на дежурство без уважительной причины, и вдруг сегодня (первого апреля) эта самая причина появилась.
— Николай Николаевич, — сказала она, ворвавшись в кабинет. — Я не проспала. Вот доказательство!
На стол Зина положила лист с распечатанным объявлением и фотографией немецкой овчарки.
— Какое это имеет отношение к твоему, — молодой ветеринар посмотрел на часы, — сорокаминутному опозданию?
— Николай Николаевич, взгляните на снимок. Вы узнаете собаку?
Врач сощурил глаза.
— Собака как собака.
— Ну что вы, — произнесла Зина с укоризной в голосе. — Вы же врач, вы обязаны помнить в лицо всех своих пациентов.
— А это моя бывшая пациентка?
— Пациент.
— Хм… ты что-то путаешь. — Николай Николаевич пробежался глазами по тексту: — «Пропал друг! Пропал Друж!» Не помню кобеля с такой кличкой.
— Его зовут Флинт. Тот молодой кобелек, которому вы делали операцию в середине февраля. Помните, его сбила машина? А через две недели хозяева снова привезли Флинта к нам, его изрядно порвала бродячая собака. Кажется, восемь швов пришлось наложить.
Николай Николаевич, считавший медсестру Зиночку особой легкомысленной, имеющей склонность к безграничному фантазированию, пожал плечами.
— Флинта помню, но при чем здесь этот… как его там… Друг.
— Друж. Пса зовут Друж, и его ищут хозяева. Прочитайте объявление еще раз, все же совпадает. Хозяин Дружа попал в аварию пятнадцатого февраля, его увезли в больницу в бессознательном состоянии, Друж остался один. А уже семнадцатого ночью вы оперировали Флинта, тоже немца, сбитого в пяти километрах от места аварии. Все ясно: Флинт и Друж — это один пес.
Николай Николаевич посмотрел на черно-белый снимок Дружа.
— У Флинта разве был красный поводок? Не помню.
— Красный, красный! И нос… Там сказано про небольшой шрамик на носу.
— Шрам у Флинта был, — закивал врач.
— Я же говорю! — обрадовалась Зина.
— И все-таки, — голос Николая Николаевича сделался язвительным. — Почему ты опоздала?
