— Пошли, Бадди, — позвал бульдожку хозяин.
Бадди поднялся на лапы (они сильно подрагивали) и потопал по расчищенной от снега дорожке.
— Бадди, мы с вами еще увидимся? — крикнул Друж.
Бадди повернул голову, причмокнул и гавкнул:
— А ты кто? Мы знакомы, собака?
Бадди не шутил. Третьего дня бульдог потерял память. Увы, и такое бывает.
— Я буду вас ждать, — тявкнул на прощание Друж.
Бадди не обернулся. Друж долго сидел на месте, глядя в удаляющийся коричневый тулупчик с капюшоном на меху. Под этим тулупчиком скрывался двенадцатилетний пес: больной и слабый, не забытый хозяевами, но забывший хозяев.
Это была последняя встреча Дружа и Бадденьяна Августина Третьего. Больше они не виделись. Друж его ждал, но Бадди не пришел.
Вилька любила своих хозяев; хозяева платили Вильке тем же. Шесть лет декоративная собачонка считалась гордостью семьи Манеевых, шесть лет хозяйка Тая и хозяин Антон в буквальном смысле сдували с Вильки пылинки. А как иначе, собачка-лилипуточка (размерами меньше кошки), хоть и крикливая — уж чего-чего, а шума от Вильки хватало, — она была полностью зависима от людей.
Тая принесла Вильку в дом трехмесячным щенком, а Антон устроил жене скандал. Как так, кричал он, мы хотели завести настоящую собаку, собаку в полном смысле этого слова. Собаку, с которой не стыдно выйти на улицу, которая при случае сможет защитить хозяев, охранять дом, быть тем самым надежным, верным зверем — другом. А кого принесла Тая, что это за заморское чудо с огромными глазищами, тонкими, как спички, лапами и хвостом-закорючкой? Это не собака — это стыд и позор.
— Отнеси ее обратно, — требовал Антон.
— Ты ничего не понимаешь, — говорила Тая. — Она вырастет и станет нашей любимицей.
— Я к ней не подойду.
— Ты привыкнешь.
— Тая, отнеси обратно.
— Антон, я прошу, пусть Вилька останется.
Антон любил жену, любил безмерно, любил до такой степени безумства, что многим (в особенности завистникам) казалось: Тая чрезмерно избалована любовью мужа. Благодаря этой любви, во имя этой любви Антон пошел на уступки. Хорошо, сказал он шесть лет назад, с неприязнью глядя на «уродливого зверька», пусть остается. Но мы возьмем еще одну собаку. И на этот раз право выбора останется за мной.
На том и порешили. Едва Вилька подрастет, Манеевы обзаведутся вторым любимцем.
Время шло, Вильке исполнилось полгода, год, полтора, и… собачонке удалось влюбить в себя Антона настолько, что порой за право гулять с тойтерьером между супругами вспыхивали споры.
