— Злюка! — не выдержал Друж.
Черри зашлась в лае.
— Уходи! Уходи! Уходи! — гавкала она до тех пор, пока хозяин не оттащил ее в сторону.
Несчастная собака, думал Друж. Никого она не любит, ни с кем не общается, принадлежит сама себе, оттого и злится на окружающих. Зря он к ней подошел, ведь еще осенью зарекался не приближаться к Черри. Не сдержался. Надеялся, что к зиме такса подобрела.
Тойтерьера Вильку выгуливали в сквере в красивых нарядах. Было забавно видеть собачонку в полосатых свитерах, комбинезонах и меховых сапожках, в которых Вилька больше напоминала не собаку, а неведому зверушку.
— Ты чего так вырядилась? — спросил сегодня Друж.
— Это не я, это хозяйка виновата.
— Тебе удобно в этих сапогах гулять?
— Еле лапы передвигаю.
— Так сними сапоги.
— Пробовала, не получается. Шнуровка не выпускает.
— Жаль. Я думал, мы с тобой побегаем.
— Куда мне бегать, я иду с трудом.
Карликового бульдога Бадди хозяева тоже кутали в собачьи одежки. Опасаясь, что в силу возраста и слабого здоровья Бадди на морозе подхватит простуду, его выводили на улицу в сапогах и теплом тулупчике с меховым капюшоном. Бадди плелся позади хозяина, не реагируя на происходящее. Он смотрел прямо перед собой, практически не моргал, постоянно причмокивая пастью. Удивительно, но Бадди перестал хрюкать и покашливать. Друж решил, что у бульдожки просто не осталось на это сил.
Слабел Бадди, слабел с каждым днем. В глазах слабо мерцали заледеневшие искорки безразличия, нюх пропал полностью, подводил слух, подкашивались лапы.
Поставив рекорд (сегодня он умудрился пройти целых десять метров, ни разу не остановившись на отдых), Бадди сел на снег и повел носом. Нет, он не принюхивался (все, с этим покончено), он пытался создать видимость здоровой собаки. Если водит носом и сопит, значит, принюхивается. Вот пусть все так и думают. А то еще спишут со счетов раньше времени.
— Бадди, и вы здесь! Приятно вас видеть, — к бульдогу подбежал Друж.
Бадди посмотрел на него стеклянными глазками.
— Разве мы знакомы? — спросил он и вновь повел носом.
Друж обежал Бадди со всех сторон, загавкал и обнюхал старого приятеля.
— Вы так шутите, да, Бадди?
— Не пойму тебя, собака. Ты толком объясни, что к чему.
— Я Друж, — гавкнул Друж, усевшись в метре от бульдога.
— Друж? — во взгляде Бадди читалось удивление.
— Друж! Друж!
— Что-то не припомню. Извини, собака.
Напрасно Друж пытался вывести Бадди на чистую воду и заставить того перестать шутить. Бадди упорно изображал полное неведение.
