— Ты еще хочешь? — спрашивает Лев.
— Вы не будете?
— Нет, мне уже достаточно.
Вася наливает себе полный стакан и опустошает, потом еще наливает, словно выплескивает воду на огонь. Лев задумчиво вертит свой недопитый стакан. Васе обидно за свое вино.
— Вам противно пить дешевое вино? — глаза Васи сузились.
— Отчего же? Просто не идет.
— Забыли, как одеколон пили?
В глазах Льва мелькает любопытство.
— Ну, скажем, одеколон я никогда не пил. Это, брат, ты загнул.
— Мне пришло в голову, я и сказал. Мое правило — говорить то, что думаешь. Я никогда не буду лицемерить!
— Ну-ну!
— Вы же знаете, что все равно надо пить, хочется не хочется, раз пришли к вам с эт-тими бу-бу-тылками, ин-н-наче…
— Полно тебе, мне просто не хочется пить.
— Я же к вам чистосердечно зашел. После долгого перерыва. Даже сам оттягивал.
— Ну и хорошо, мы рады.
— Вы не рады. Я людей чувствую, у меня чутье. Вам жена запретила. Возможно, вам надо было работать. Я что, не понимаю? Но вы прямо не сказали: заходи в другой раз, а все намеками…
— Раз ты это понял, мог бы и уйти, — говорит иронично Лев.
— Мог бы. — Вася обмякает. — Но не встал вовремя, все сидел. Приятно было, соскучился по разговорам, я ведь прямо со стройки, а там не поговоришь на таком уровне.
— Чего уж теперь.
— Потому и злюсь, злюсь на себя, а срываю на вас. В это время послышалось, как во двор въезжает машина: смех, шум голосов, среди них детский. Лев и Вася встают и подходят к распахнутому окну. Лев приветствует тех, кто во дворе.
В комнату влетает девочка лет пяти-шести.
— Дядя Вася приехал! — Она бросается к Васе.
— Ксюша! — Вася обнимает девочку и сажает ее на колени.
— Почему тебя так долго не было?
— Я уезжал.
— Куда?
— На заработки.
— А зачем уезжать? Папа мой не уезжает на заработки. Он дома зарабатывает…
— Папа твой большой человек.
Входят гости, сорокалетние женщина и мужчина, по виду представители творческой интеллигенции. С ними Ляля и Лев, которые вдруг изменились, чувствуют себя бодро, весело. Мужчины подшучивают друг над другом, женщины не отстают от них.
— Старик, подумать только, уже десятая книжка! Это же юбилей! Давай, покажи!
Лев берет из перевязанной шпагатом пачки, которая стоит на полу, небольшую книжку и протягивает Борису. Борис переворачивает книгу и сразу смотрит в конец:
— Пятнадцать листов? Тридцать тысяч — тираж, конечно, не ахти!
— Да, так себе. Вот Сарычев, тот действительно делает…
— Сарычев — да.
— Эти серьги тебе идут, новые? — спрашивает Ляля Вику.
