Записки старого москвича - Илья Ильич Шнейдер

В этой книге автор делится воспоминаниями о своих встречах с выдающимися людьми, со знаменитыми артистами, деятелями искусства.

На фоне Москвы дореволюционной и послеоктябрьской проходят, либо в коротких эпизодах, либо в обширных воспоминаниях, А. В. Луначарский, Г. В. Чичерин, В. А. Аванесов, В. В. Маяковский, А. К. Глазунов, Ф. И. Шаляпин, К. С. Станиславский, Анна Павлова, Айседора Дункан, Е. В. Гельцер, А. В. Нежданова, А. Д. Вяльцева, Н. В. Плевицкая, Лина Кавальери, А. Н. Вертинский, Макс Линдер и другие.

Илья Шнейдер известен читателю как автор другой книги воспоминаний — «Встречи с Есениным», вышедшей в издательстве «Советская Россия» в 1966 году.

Моей сестре

Еве Ильиничне Полонской-Андреевской

ВВЕДЕНИЕ

В жизни каждого человека наступает такая минута, такое мгновение, с которого начинается определенный этап, новый поворот в жизни, но сам он об этом еще не знает. Лишь годы спустя он вспоминает минуту, с которой начался или был связан этот поворот.

В начале девятисотых годов наша семья жила в одном доме с Художественным театром. Целыми днями мы с младшей сестренкой копали лопатками снег и песок напротив артистического подъезда.

Мимо нас проходили Лев Толстой, Максим Горький, Чехов, Леонид Андреев, Бунин, Скиталец, Телешов, Станиславский, Немирович-Данченко, но… мы их не знали.

Зато когда распахивались огромные двери сценических «карманов», мы бросали лопатки и устремлялись вслед уносимым декорациям: статуе Помпея из «Юлия Цезаря», изразцовой печке из «Мещан» и вратам Архангельского собора из «Царя Федора Иоанновича», провожая их до самых декорационных сараев.

Несколько лет спустя, уже подростком, я стоял против того же артистического подъезда, когда в ворота, звеня бубенцами, въехала тройка… Я не знал, что в ворота вместе с тройкой вошло то, что через годы изменит мою судьбу и подхватит ее на десятилетия. Как сейчас помню ярко-малиновую бархатную обивку сиденья саней и спинки, увенчанной серебряными кренделями. Тройка остановилась. В санях сидели мужчина и какая-то поразившая меня женщина. Они держались за руки, смотрели друг другу в глаза и улыбались. Он — смущенно и с застывшим вопросом в прекрасных глазах. Она — восторженно и как бы пораженная. Ее едва сдерживаемая улыбка вот-вот, казалось, готова была рассыпаться смехом. Мужчину я знал. Это был Станиславский. Тройка стояла. Они спохватились, быстро поднялись и скрылись в подъезде. Дверь тотчас же снова открылась, и из нее вышли два актера. Один, оглянувшись назад, сказал: