Калли перевела взгляд на Джулиану, с гордостью наблюдая, с каким естественным достоинством та беседует со вдовствующей герцогиней, которая на виду у всего лондонского света искренне смеялась над остроумными замечаниями дебютантки.
— Вы явно гордитесь собой.
При первых же звуках этого богатого обертонами голоса ее мгновенно охватило непонятное волнение. Отчаянно стараясь сохранять спокойствие, Калли посмотрела в голубые глаза Ралстона и сказала:
— Так оно и есть, милорд. Ваша сестра оказалась на высоте, не правда ли?
Обрадованная этой похвалой, Калли едва подавила желание по-детски захлопать в ладоши. Наконец театральный служка зазвонил в свой колокольчик, возвещая о начале представления. Замешкавшиеся зрители стали расходиться по своим местам, и Ралстон предложил Калли руку.
— Могу я проводить вас на ваше место, леди Кальпурния?
Калли взяла маркиза под руку, стараясь не обращать внимания на искорки, пробежавшие по ее телу, едва их руки соприкоснулись. Они встретились впервые после того вечера в таверне и в экипаже, впервые после того, как Ралстон держал ее в объятиях, он коснулся ее руки.
Как только Калли заняла свое место рядом с Бенедиктом, маркиз сел рядом с ней, и ощущение его близости целиком захватило Калли. Она была окутана его запахом, в котором чувствовался аромат сандалового дерева, лимона и чего-то еще, исключительно мужского. Калли с трудом удержалась от соблазна наклониться ближе и всей грудью вдохнуть этот волнующий запах. Так не пойдет.
Она попыталась найти тему для разговора, которая отвлекла бы ее от этого ощущения близости.
— Вы любите оперу, милорд?
— Не особенно.
В его тоне сквозило безразличие.
— Странно это слышать. У меня создалось впечатление, что вы любите музыку. Ведь у вас есть фортепиано... — Она внезапно умолкла и быстрым взглядом окинула ложу: не прислушивается ли кто-нибудь к их разговору, — ведь она не может знать о существовании инструмента, который находится в его спальне.
Маркиз поднял брови в ответ и сухо произнес:
— Я действительно люблю музыку, леди Кальпурния.
Похоже, он поддразнивал ее. Что ж, Калли сумеет сдержаться.
— Впрочем, фортепиано сейчас можно встретить во многих домах, — прошептала она, стараясь не смотреть на Ралстона. После недолгой паузы Калли продолжила: — Я слышала, что «Севильский цирюльник» — чудесная опера, а певица, исполняющая партию Розины, необыкновенно талантлива. Не помню ее имени... Мисс... — Она умолкла, довольная, что смогла перевести разговор на абсолютно безопасную тему.
