— Чай, я не былъ въ святыхъ мѣстахъ… Охота поклониться! — бурчалъ онъ на брань и упреки.
— И для святыхъ мѣстъ ты напился? — спрашивали у него со смѣхомъ.
Николай долго не могъ найти себѣ оправданія и только глядѣлъ на всѣхъ выпученными глазами. Но, наконецъ, онъ нашелся.
— Пійду и поклонюсь… и буду молыть, щобъ Боже спасъ мене отъ горілки!… А вінъ мене лае!
Ряздался дружный смѣхъ, и самъ хитрый хохолъ засмѣялся. Этимъ онъ примирилъ съ собой всѣхъ насъ, и о немъ скоро всѣ позабыли.
И пора было. Въ вознѣ съ Николаемъ мы и не замѣтили, какъ лодка наша приблизилась къ пристани у монастыря. Монастырь былъ уже весь передъ нами. Черезъ минуту лодка причалила, мы торопливо повыскакали изъ нея и гурьбой пошли осматривать Святогорскую пустынь. За нами шелъ Николай и всюду, съ непокрытою головой, держа шапку подъ мышкой, крестился, кланялся и прикладывался.
Не стану описывать самую пустыню; есть прекрасныя описанія ея, напр., описаніе г. Немировича-Данченко, и фотографическіе снимки, продающіеся самимъ монастыремъ во многихъ мѣстахъ Россіи. Да я и не ставилъ себѣ въ обязанность осматривать монастырь; меня интересовали только богомольцы, тысячами стекающіеся сюда со всѣхъ концовъ Россіи.
Но, тѣмъ не менѣе, подъ настояніемъ доктора, мы систематически обошли и осмотрѣли все, что полагалось обойти и осмотрѣть: гостепріимный дворъ, лавку, храмы, площади и паперти. Докторъ былъ восторженнымъ поклонгикомъ красоты этихъ мѣстъ и съ увлеченіемъ показывалъ намъ все оригинальное, чудесное и прекрасное, что только тутъ было. Когда нижнія зданія были обойдены нами, онъ повелъ насъ вверхъ по ступенямъ, на ту мѣловую скалу, въ которой надѣланы пещеры и которая въ цѣломъ представляетъ собою самый оригинальный и прекрасный храмъ, какой только могли создать природа и человѣкъ, соединивъ свои труды, свои творчество и силу.
Ступеней болѣе пятисотъ. Подъемъ утомительный. Но по всему подъему, черезъ короткіе промежутки, надѣланы площадки со скамейками для отдыха. Но, увлекаемые докторомъ, мы почти нигдѣ не отдыхали и безостановочно, тяжело дыша, торопились вверхъ; только изрѣдка, бросая взоры, смотрѣли черезъ пролеты на все шире и шире раскрывающійся видъ. Наконецъ, совершенно задыхаясь, мы взобрались на послѣднюю площадку, гдѣ прилѣпилась маленькая церковка. Держась за скалу, мы стали отдыхать. Въ то же время и взоръ отдыхалъ, — для него вдругъ открывался необъятный просторъ, щирокое море лѣса, нѣсколько селъ и деревень, а внизу, глубоко подъ горой, зеленый Донецъ; даль покрыта была дымкой, и ближайшія мѣста ярко блестѣли, залитыя горячимъ солнцемъ. Мы долго не могли оторваться отъ ветхихъ перилъ, отдѣляющихъ гору отъ пропасти, на днѣ которой сосны казались плотною и низкою густиной.
