Священникъ. Взглядъ царицы не бываетъ горячъ ни для кого другого.
Князь Георгій. Но вѣдь я князь Георгій, а не кто-нибудь другой; этого никто не долженъ былъ бы забывать… Только что тутъ былъ солдатъ съ вѣстями изъ лагеря. Онъ не преклонилъ колѣна, когда говорилъ со мной.
Священникъ. Онъ не преклонилъ колѣна?
Князь Георгій. А вѣдь онъ сдѣлалъ бы это передъ царицей; онъ сдѣлалъ бы это и передъ калифомъ Востока. Одну минуту мнѣ пришла мысль снести ему голову.
Зайдата. Царица приближается. Исчезаетъ.
Князь Георгій. Вотъ слышишь. Тутъ сидитъ ея супругъ, и ему докладываютъ: царица приближается! И когда царица придетъ, я не сяду вмѣстѣ съ ней, я буду сидѣть здѣсь внизу. У нея большая свита, я вмѣшаюсь въ свиту и буду однимъ изъ ея офицеровъ. За ней идетъ музыка, а за мной нѣтъ. Духовникъ ея игуменъ, а мой — священникъ.
Священникъ. Да, но я, собственно, долженъ былъ бы быть игумномъ. Почему бы мнѣ и не быть игумномъ?
Князь Георгій. Тебѣ, священникъ? Другимъ тономъ. Да, и въ самомъ дѣлѣ, почему бы тебѣ и не быть игумномъ?
Священникъ. Царица поступила со мной несправедливо, и потому я озлобленъ противъ нея.
Князь Георгій. Развѣ ты можешь чувствовать озлобленіе, ты, который такъ кротокъ.
Священникъ. Встаетъ. Я? Да ты шутишь?
Князь Георгій. Правда, шучу. Ты можешь чувствовать великое озлобленіе. Хочешь ли ты послужить мнѣ?
Священникъ. Да, хочу.
Князь Георгій. Ты мнѣ нуженъ. У меня нѣтъ никого другого, кто бы помогъ мнѣ. И теперь для меня пришло время побѣдить или пасть.
Священникъ садится. Что же ты хочешь?
Князь Георгій. Я хочу побѣдить! Тарасъ прислалъ изъ лагеря сказать мнѣ, чтобы я пріѣхалъ, и я отвѣтилъ: пріѣду черезъ нѣсколько дней и ночей.
Священникъ. Отвѣтъ можетъ быть неправильно истолкованъ.
Князь Георгій. Тѣмъ, кто его не понимаетъ, я говорю, что я хочу провѣрить мой лагерь — неожиданно ночью осмотрѣть его и наказать спящихъ. Но тебѣ, священникъ, я говорю, что въ этомъ отвѣтѣ есть особое значеніе.
Священникъ. Я теперь вижу, что есть. Твои глаза стали такими дикими.
Князь Георгій. Мы воюемъ съ ханомъ Карса. Онъ въ нашихъ рукахъ. Если я нападу на него этой ночью, онъ погибъ.
Священникъ. А!
Князь Георгій. А если не нападу и пропущу время, онъ отступитъ въ ущелье и спасется. Если я пощажу его, чего я могу за это ждать отъ хана?
Священникъ. Вѣчной благодарности.
Князь Георгій. Такъ вотъ я и пощажу его сегодня ночью; а если завтра ночью я явлюсь къ нему и проведу его войско въ спящій лагерь царицы и наполню его молчаніемъ и смертью — что сдѣлаетъ тогда ханъ? Священникъ всплескиваетъ руками.
