Въ то время, какъ Олэ записываетъ и считаетъ, Агата въ свою очередь тоже занимается на противоположной сторонѣ конторки. Она понять не можетъ, какъ Олэ приводитъ всѣ эти счета въ порядокъ, не путая суммъ, она сама пробовала оріентироваться среди нихъ, но это ей не удалось; единственное, что можно было ей предоставить, это заносить безчисленные заказы въ книги; и это она дѣлала медленно и осторожно… Олэ взглянулъ на нее и неожиданно сказалъ:- "Боже мой, Агата, какія у тебя маленькія ручки. Хе-хе, я почти понять не могу, какъ ты ими управляешься!"
Этого достаточно. Агата бросаетъ перо и бѣжитъ на другую сторону бюро. И тогда они оба счастливы и неблагоразумны до прихода слѣдующаго счета.
— "Моя маленькая женка", — говоритъ онъ улыбаясь, и смотритъ ей въ лицо: "моя маленькая женка!"
Время проходитъ. Наконецъ, работа окончена, счета подведены, и Олэ говоритъ, захлопывая книгу: "Да, теперь я могу итти, чтобы подать телеграмму! Хочешь меня проводить?"
"Да, дорогой мой, если ты только этого хочешь", — отвѣчаетъ она.
И, довольная, она идетъ вмѣстѣ съ нимъ.
Дорогой Олэ приходитъ въ голову, что онъ еще не представилъ своей невѣстѣ Иргенса. Она должна видѣть этого Иргенса, — говоритъ онъ, — большая величина съ громаднымъ талантомъ, — по крайней мѣрѣ всѣ такого мнѣнія. Они бы могли вмѣстѣ пойти до Гранда, можетъ быть, онъ тамъ сидитъ. Они пошли въ Грандъ, прошли мимо разныхъ столиковъ, гдѣ люди сидѣли, пили и курили, и нашли Иргенса у послѣдняго столика. Мильде и Норемъ сидѣли вмѣстѣ съ нимъ.
"Вотъ вы гдѣ сидите!" крикнулъ имъ безъ стѣсненія Олэ.
Иргенсъ протянулъ ему лѣвую руку, но самъ не приподнялся. Онъ прищурилъ глаза и посмотрѣлъ на Агату.
"Агата, вотъ писатель Иргенсъ", представилъ тотчасъ же Олэ Генрихсенъ; онъ кичился немного своимъ хорошимъ знакомствомъ съ писателемъ:- "моя невѣста фрекэнъ Линумъ".
Тогда Иргенсъ сейчасъ же всталъ и очень низко поклонился. Онъ еще разъ взглянулъ на Агату и на этотъ разъ пристальнѣе. Она остановилась и тоже посмотрѣла на него.
Очевидно, она была удивлена, что писатель Иргенсъ именно такой. Года два тому назадъ она прочла его книгу, лирическую драму, которая сдѣлалась такой извѣстной; но автора она представляла себѣ болѣе пожилымъ человѣкомъ.
"Поздравляю", сказалъ, наконецъ, Иргенсъ и пожалъ руку Олэ. Они сѣли всѣ къ столу, каждый взялъ себѣ по кружкѣ пива, и начался разговоръ. Настрееніе у маленькаго столика было очень хорошее, даже самъ Иргенсъ сдѣлался болѣе обищтельнымъ и принималъ участіе въ разговорѣ. Онъ обращался черезъ столъ къ Агатѣ, спрашивалъ ее, бывала ли она раньше въ столицѣ, была ли она въ театрѣ, въ Тиволи, читала ли ту, или другую книгу, была ли на выставкахъ картинъ? "Да, но вамъ, фрекэнъ, непремѣнно нужно посмотрѣть выставку. Если у васъ нѣтъ никого лучшаго, кто бы могъ вамъ показать ее, то я сочту за удовольствіе это сдѣлать…"
