Стражник надел на шею Доктора тяжелый металлический ошейник. Запястья ее уже были прикованы к стене сырой камеры. По мнению Грэма, для такой хрупкой женщины предосторожностей было многовато. Темница представляла собой кошмарное место: по стенам струилась вода, по полу сновали мыши.
– Раз вы вздумали величать себя богом, тогда вам не составит труда выбраться из оков, – подметил Микадос.
Доктор перевела на него сердитый взгляд.
– Я никогда не называла себя богом. Ни разу.
Грэм чувствовал себя ужасно, ведь ничем в тот момент не мог помочь – рука стражника на плече держала крепко.
– У вас в распоряжении двенадцать часов, чтобы исповедаться перед Великим Доктором, после чего вы понесете самое страшное наказание. Надеюсь, Доктор простит вас и позволит войти в царство Тордоса.
Микадос повернулся к Грэму:
– Что касается вас, у меня еще остались вопросы. Стража, уведите его в комнату для допросов.
– Подождите! – Грэм вырвался из рук стражника и бросился к Доктору. – Все нормально? Чем я могу помочь?
Доктор одарила его легкой улыбкой.
– Просто скажи им правду. Возможно, он послушает тебя. Да если и не послушает, совесть у нас будет чиста.
– А как же ты?
Охранник схватил Грэма и поволок прочь из камеры.
– Я, по-видимому, остаюсь здесь. – Доктор дернула цепи. – Мне и до кармана не дотянуться.
Грэм понял, что это завуалированное сообщение – ей не достать звуковую отвертку.
– Я сделаю все, что в моих силах! – воскликнул он.
На этот раз Доктор широко улыбнулась.
– Пусть ты и не Великий Доктор, Грэм, но чертовски хороший человек!
Дверь за ними захлопнулась.
После того как Грэм вышел из камеры Доктора, его привели в другую темницу, где привязали к ледяному гранитному трону, покрытому ржаво-коричневыми пятнами. Кожаные ремешки врезались в запястья. Единственной радостью оказалось месторасположение – наконец-то они поднялись над уровнем моря, и через решетки камеры заструился дневной свет. В камере стояла жуткая вонь, и Грэму ничего не оставалось, кроме как дышать через рот.
– Покайтесь, – сказал Микадос, вышагивая вокруг Грэма, словно пантера. – Исповедуйтесь в грехах своих.
Грэм вытянул шею.
– Слушай, приятель, я никогда не утверждал, что я – Великий Доктор. Меня узнали ваши Глаза.
Священник наклонился настолько близко, что Грэм почувствовал, как неприятно у него пахнет изо рта.
– Как вы это сделали? Как одурачили их?
– Никого я не дурачил! Глаза узнали меня, потому что я уже бывал на Лобосе. Ведь даже фото остались! Мы фотографировались тогда!
