Ян-Эрик не понимал, как матери удавалось все эти годы хранить тайну самоубийства Анники. Как она не проговорилась. Ничего не сказала, когда примерно через полгода после случившегося сын вернулся из США. Когда, стремясь к самостоятельности, он снял однокомнатную квартиру без удобств в Старом городе, а мать то и дело появлялась в его убежище, неизменно вызывая его неудовольствие. То пьяная, то трезвая. Но вечно требующая проявлений сыновней преданности. Она выплескивала Яну-Эрику свои обиды на Акселя, пыталась превратить сына в союзника. А он ненавидел ее слезы, мечтал, чтобы его оставили в покое, хотел оборвать все связи и начать жить своей жизнью. Впрочем, если честно, почти ничего для этого не делал. И от денег, которые мать ему протягивала, не отказывался, потому что ночь в «Александре», «Атлантике» и прочих модных клубах стоила весьма прилично. Но он вращался в правильных кругах, а там всегда находился кто-то, кто мог за него заплатить. К тому же его имя обладало удивительной способностью притягивать новые знакомства. Двери открывались, очереди исчезали, он априори считался исключительной личностью. Ведь не у каждого отец получил Нобелевскую премию по литературе.
— Мы закрываемся.
У него не было сил поднять голову, но он видел перед собой руку, вытирающую барную стойку голубой тряпкой. Сжав стакан с виски, он поднес его ко рту, проглотил и тут же почувствовал сильную тошноту. Спустившись с барного стула, он изо всех сил пытался сдержать позывы, но удавалось это плохо. Ничего не видя перед собой, он устремился к выходу и успел пробежать метров десять, прежде чем содержимое желудка оказалось на тротуаре. Он стоял, наклонившись вперед и держа руки на коленях. И видел сквозь слезы, что наблевал себе на туфли. В таком состоянии возвращаться домой нельзя, нужно побыть на улице, чтобы немного протрезветь. Хотя больше всего ему хотелось побыстрее лечь и уснуть. Проспать столько, сколько понадобится, чтобы избавиться от своего теперешнего состояния.
Ночной город казался другим. Все, что скрывалось за дневной толчеей, ночью становилось зримым. Ян-Эрик бесцельно бродил по Эстермальму. Встретил компанию молодежи, направляющуюся к Стуреплан в поисках развлечений. Потом заметил ночного путника средних лет, который к середине жизни вдруг понял, что все доселе обретенное его не устраивает, и отправился на новые поиски. Видел бездомных — тех, что бредут, куда глаза глядят, со своими мешками, надеясь лишь на чудо или смерть.
