— То, как ты выглядишь, не имеет никакого значения.
— Ну, конечно!
Отчаяние Еспера было непритворным. Обхватив руками голову, он тяжело вздыхал. Кристофер допил кофе и отодвинул от себя чашку. Вот бы на месте Еспера был он. Может, ему тоже написать роман? Если у Еспера взяли, то почему бы и у него не взять?
— Разумеется, я хочу, чтобы книгу прочитало как можно больше людей, я для этого ее и написал. Я к этому стремился. Но я никогда не задумывался о том, что будет дальше. Ты же меня знаешь, я не люблю стоять в центре, роман — это для меня способ высказаться. Но я никогда не стану торговой маркой. В издательстве я сказал как есть, что с интервью и всем прочим я просто не справлюсь.
— А они?
— Что они? От радости, конечно, не прыгали.
— Но, черт возьми, должны же быть и другие возможности!
— Я знаю, что разочаровал их при встрече. Они прочитали роман и по телефону разговаривали очень позитивно, но это было до того, как они меня увидели.
Возразить было нечего, и какое-то время они сидели молча.
Кристофер очень старался не думать о том, что ему было приятно слышать про реакцию издательства. Зависть — дурное чувство, и Кристофер в растерянности пытался загнать ее обратно в дальний темный угол, из которого она выползла. Сделав над собой усилие, он накрыл рукой руку Еспера. И сам вздрогнул от неожиданной интимности этого жеста.
— Все будет нормально, поверь мне!
Он убрал руку и улыбнулся:
— Черт возьми, я знаком с настоящим писателем.
Но от этих слов зависть только усилилась. Из них двоих он всегда был более успешным, и это принималось как данность. Их дружба основывалась на неписаных правилах, но сейчас равновесие внезапно нарушилось. Ему захотелось вернуться домой, к пьесе, и написать так, чтобы все критики в один голос завопили от восторга.
— Тебе надо придумать какой-нибудь другой способ для продвижения романа. Сделать то, что никто другой не делал, привлечь внимание к книге, а самому остаться незаметным.
«Если ты действительно этого хочешь», — хотел было он добавить, но промолчал.
— И что это может быть?
— Не знаю, надо подумать.
На улице они расстались, Кристофер направился к универсаму ICA. Его мучила совесть. Он недостойный человек, неспособный порадоваться за друга. Честь и доброта, к которым он так стремился, при малейшем испытании обернулись эгоизмом посредственности. Он прекрасно знал, что моральные ценности определяет не желание, а долг. И все равно ему не удалось с собой справиться.
