То, что я являлась владелицей одного из его обществ с ограниченной ответственностью, было чистой формальностью. Геральд дал мне подписать какие-то бумаги, которые я не удосужилась прочесть, и мы часто шутили, что он теперь получает мои деньги. В день рождения — мне исполнился двадцать один год — он подарил мне кольцо с большим бриллиантом. Мои знакомые, которых я называла подругами, восхищенно охали и ахали, рассматривая подарок.
Вечером того же дня Геральд изменил мне с Моной, темнокожей красоткой, подружкой одного музыканта, безудержно увлекающегося кокаином. Они совокуплялись прямо в нашей гардеробной комнате. Прижатая к шкафу, в котором хранилось мое белье, Мона стонала и вскрикивала. Но лицо ее выражало не страсть, а триумф. Она не закрывала глаза во время соития и внимательно рассматривала мою одежду, висевшую в гардеробной на обтянутых шелком плечиках. Геральд во время занятий любовью никогда не выключал свет, однако незадолго до оргазма он закрывал глаза, чтобы лучше сконцентрироваться. Он не видел меня, но Мона заметила, что я наблюдаю за ней, и улыбнулась. То была улыбка удовлетворения, и вместе с тем Мона как будто говорила мне, что не стоит воспринимать все это всерьез, что все мужчины — идиоты и надо пользоваться их деньгами, властью или любовью.
Мы, словно две сообщницы-аферистки, улыбались друг другу, хотя в этот момент я ненавидела Мону. Геральд был пьян, однако это служило всего лишь объяснением его поведения, но никак не оправданием. В последнее время он много пил, стал нервным и раздражительным. Свое дурное настроение он объяснял стрессом. У него возникли какие-то проблемы со строительством офисных зданий в центре города. Геральд не хотел посвящать меня в подробности возникших затруднений. Тем временем темп движений Моны увеличился, а ее крики стали громче. Я тихо вышла из спальни и спустилась по лестнице к гостям. Вслед мне неслись стоны и крики оргазма. Вероятно, в кульминационный момент Геральд укусил Мону в грудь, как всегда это делал, когда хотел приправить акт соития каплей боли.
Внизу вечеринка в честь моего дня рождения была в самом разгаре. Гости веселились, смеялись, шутили. Молодые красавицы выставляли свои тела напоказ, танцуя в вестибюле дома перед восхищенными зрителями — немолодыми мужчинами, потягивающими спиртные напитки. Они говорили о деньгах, а думали о сексе. Говорили о политике, а думали о власти. Налив себе виски, я заговорила с сыном одного баварского магната. С виду он походил на свинью. Сынок стал расхваливать мое серебристое платье и деловые качества моего супруга. На это я сказала, что мы с Геральдом не женаты и живем в грехе. Тогда он заявил, что хоть сейчас готов жениться на мне. Предложение пришлось мне по вкусу, так как я знала, что у его отца большое состояние.
