— Замолчите! — взмолилась она.
То была настоящая мольба, высказанная отчаявшимся сердцем, которое больше не ручается за себя.
— Нет, вы должны знать, Сильви… Встретившись с вами, я стал другим, совсем другим. Таким, каким и мечтал в сущности быть. Моя жена мне ничего не дала, я лишь ощущал ее постоянное и скучное присутствие. И я возненавидел ее, потому что не мог больше терпеть ее рядом! А к тому, другому, я испытывал ненависть за то, что он меня унижал… Я — человек простой, неотесанный… Из села… Неприспособленный к жизни… я так и не сумел приспособиться; эмигрант — вот, что я такое, Сильви… Человек ниоткуда. Вы могли бы меня спасти, потому что вы благородны и способны понять!
В конце концов я и сам поверил в то, о чем говорил. Я был оглушен собственными словами. Они меня подогревали.
Сильви сидела на жалком табурете у самой стены в напряженной позе, нескладная, немного смешная в своем волнении. Глядя на нее снизу вверх, я уловил в ней довольно сильное сходство с неоперившимся птенцом.
Я выпрямился. Прильнул губами к ее губам, твердым и холодным. Прикоснувшись к ним, я не ощутил ни вкуса, ни страсти. Она не разжала губ. Я обхватил ладонями ее лицо.
— Сильви, я — человек обреченный, и потому позвольте мне сказать, что я люблю вас! И простите меня!
Внезапно, словно уступая напору изнутри, из ее глаз брызнули слезы. Я смотрел, как они, оставляя неровные дорожки на щеках, катятся по ее искаженному волнением личику.
— Я не дам вам умереть, — проговорила она вдруг, стиснув зубы.
Большего я от нее и не требовал.
Она вышла из камеры, держась очень прямо, ни разу не обернувшись… И, разумеется, не вытерев слез!
Прошло еще два дня. Сильви не появлялась. Я пребывал в неизвестности. Что означало это молчание? Возможно, ее испугала невероятная авантюра, которую я ей предлагал? А может, замучила совесть? Очутившись в старенькой квартирке возле вечно ноющей мамаши она наверное спохватилась, осознала последствия моего поведения. Любить и быть любимой убийцей, которого тебе поручено защищать — не слишком-то заманчивая перспектива. Вероятно, она попросила, чтобы ее заменили, и вскоре ко мне придет кто-нибудь из ее коллег… Настоящий адвокат, который начнет все с нуля и приведет меня прямиком на эшафот!
Я был в полной растерянности. К тому же меня постоянно мучила непонятная печаль. Так ли уж мне было тяжело заставить себя сделать ей признание? Нет! Не будучи действительно влюбленным в Сильви, я все же испытывал к ней довольно сложное чувство. Какую-то нежность, не столь уж далекую от любви. Сильви была такой хрупкой, она внушала симпатию.
