— Да, навострив уши, как все слуги! Почему погибший спросил: «В котором часу вы придете?», Сомме?
Теперь я вновь обрел все свое хладнокровие. Выпад Сильви Фуко против судьи восстановил равновесие, что пошло мне на пользу.
— На самом деле он спросил у меня: «В котором часу вы приедете?». Он думал, что я вернусь в тот же день.
— И что вы ему ответили?
— Что я заночую в Анже…
Лешуар легонько погладил свои впалые щеки, словно проверяя, хорошо ли они выбриты.
— А те слова, которые он прошептал, разговаривая сам с собой, после того как повесил трубку: «А мне так не хотелось выходить сегодня!». Вы назначили ему встречу у себя дома, Сомме, я просто чувствую это!
— Нет! Это нелепо: я уезжал…
— Почему же он так сказал?!
Сильви вмешалась и теперь.
— Но мне кажется это совершенно очевидным, господин следователь…
— В самом деле?
— Ну да. Позвонив своему другу, мосье Сомме сообщил о своем отъезде. Это означало для того, что путь свободен и он сможет навестить свою любовницу…
— И он не скрывал досады! — усмехнулся следователь. — Не слишком-то лестно для покойной мадам Сомме!
— Кто вам сказал, что это замечание, произнесенное им вслух, свидетельствует о чувстве досады? Простая констатация факта — то же самое мог бы сказать любой человек при любых обстоятельствах.
На этот раз Лешуар не стал настаивать. Он встал, делая знак секретарю. Тот промокнул свой труд, написанный каллиграфическим, точно в школьных прописях, каким-то старомодным почерком… Я подписал, не читая, и вышел, не простившись со следователем.
Ожидавшие в коридоре охранники приготовили наручники.
— Минутку! — бросил им мой адвокат, увлекая меня за собой в другой конец коридора.
Она была хрупка и совсем не так уродлива, как мне показалось при наших первых встречах. Ее глаза блестели, во взгляде было что-то трогательное.
— Послушайте, мосье Сомме, дело осложняется, вы понимаете и сами!
— Похоже на то…
— Совершенно очевидно, что вы мне не все сказали. Завтра я приду к вам в тюрьму. Подумайте хорошенько: вам придется рассказать мне ВСЕ.
Я рассматривал ее рот: тонкие губы с опущенными уголками делали ее лицо каким-то безвольным.
— Я в самом деле забыл об этом телефонном звонке.
Но она мне уже не верила. К недоверию примешивалось чувство бесконечной грусти.
— Я должна вам помочь, мосье Сомме! Но моя помощь не будет эффективной, если…
Один из конвоиров, младший капрал, приблизился к нам, поигрывая наручниками.
— Извините, мэтр, но…
Я положил ладонь на руку Сильви Фуко, постаравшись, чтобы охранники не увидели мой жест.
