— Что случилось? — спросила Ники, бросившись им навстречу.
— Ничего серьезный, — ответил Йойо. — Мужчина наступил Май на ногу. Она о'кей.
Ники обняла молодую китаянку за плечи, и они присоединились к остальным.
— Удивительно, что другие невредимы, — сказал Люк Ники. — Ты ведь в порядке?
— Все прекрасно, спасибо, Люк.
Они расположились на земле, под деревьями, чтобы передохнуть и отдышаться. Несмотря на свежий ветерок, было тепло, почти душно, и Ники с Кли сняли куртки. Арч пустил по кругу пачку сигарет, но все, кроме Йойо, отказались. Ники наклонилась к Йойо и спросила:
— Ты что-нибудь узнал? Откуда войска? Что происходит?
Йойо затянулся сигаретой и ответил:
— Войска из далеко. Не из Пекин. Маршировать много часов. Им говорить на маневры. Им говорить — остановить бунтовщики. Они не понимать. Они испугайся. Мальчишки. Люди объяснить им. Говорить не трогать студентов. Солдаты не знать Пекин. Не знать, где это. Они не готов воевать, Ники. Слишком напуган.
— И слава Богу! — воскликнула Ники. — Но как все обернулось!
— А где вертолеты? — подняв глаза в ночное небо, а затем взглянув на Йойо, спросил Кли.
— Сейчас не прилетать, — ответил Йойо, и слова его прозвучали так, словно он наверняка знал, о чем говорит. — И слезоточивый газ нет.
Ненадолго наступила тишина, которую прервала Ники:
— Народно-освободительная армия вступила в Пекин, чтобы подавить студенческие демонстрации, но была побеждена горожанами. Не прозвучало ни единого выстрела.
Через несколько часов именно этими словами она начала ночной репортаж на Соединенные Штаты.
Суббота выдалась ясной и солнечной.
В разгар утра молодые солдаты, деморализованные, нестройными рядами отступали по проспекту Чанань.
Жители Пекина разошлись, кто — по домам, кто — на работу. Студенты вернулись в свои палатки и автобусы, чтобы лечь спать, спокойствие воцарилось над проспектом Чанань и площадью Тяньаньмэнь; внезапно появилось ощущение обыденности и порядка.
Но Ники была убеждена, что это спокойствие кажущееся, что развитие событий лишь затянулось ненадолго, не более чем на двенадцать часов. Ей казалось, китайское правительство будет проводить жесткую линию, потому что восприняло отступление армии не иначе как унижение. Официальные лица во всем обвинят студентов, хотя на пути войск стали обычные горожане, которые не пропустили их на площадь. Ответом будут насилие и жестокость.
После нескольких часов сна и утреннего репортажа она весь день провела на площади, отлучаясь лишь ненадолго. Интуиция подсказывала ей, что за тишиной скрываются напряженность и страх. Она поделилась этой мыслью с Кли, когда они субботним вечером сидели в Западном зале ресторана в отеле «Пекин». Подавшись вперед через столик, она добавила:
