— Просто не верится, что это — я.
— Поверь, моя милая. — Клодия вновь нежно сжала плечи девушки. — Потому что именно теперь это ты.
Эффектным выходом Кирстен в музыкальную залу Наталья могла бы гордиться. Играя «Фантазию» Шуберта, Кирстен интерпретировала ее точно так, как предупреждала Магду, и знала, что не просто права в смелой трактовке известного произведения, а что это и есть истинное вдохновенное творчество. Именно поэтому, когда отзвучал последний аккорд, гости не покинули зал, а поднялись и шумно потребовали продолжать. Легендарная английская невозмутимость улетучилась как дым; реакция слушателей, стихийная и непосредственная, резко отличалась от той, что обычно следовала на концертах в церковных школах и общественных залах Нью-Йорка.
Вызванная на «бис», Кирстен сыграла пьесу, которую решила сделать своей визитной карточкой, — «Отражения в воде» Клода Дебюсси. Небольшая изящная пьеса — словно игра света на поверхности пруда. Подобно солнечным лучам музыка создавала иллюзию отражений, переливалась звуковыми бликами. То же самое делали красками художники-импрессионисты. Ошеломленная почти исступленной реакцией на свою игру такой избранной и утонченной публики, Кирстен, дрожа всем телом, встала из-за фортепьяно. Кивком головы она подозвала Магду, как раньше часто подзывала Наталью. Сердце мучительно сжимали угрызения совести при виде того, как рыжеволосая крошечная венгерка быстро и уверенно пересекла зал и встала рядом с ней.
Сразу же после концерта началось чаепитие в гостиной, распитие шампанского и хереса в общей комнате и легкие закуски в столовой. В меню входили бутерброды к чаю, миниатюрные фруктовые торты, французские пирожные и английские бисквиты. Тарелка Кирстен была полна, но она ни к чему не притронулась, наслаждаясь сознанием того, что находится в центре внимания. Все хотели поговорить с ней, тянули то сюда, то туда, то вперед, то назад. Щеки Кирстен пылали от многочисленных расточаемых похвал: от ее замкнутости не осталось и следа. Она переходила из комнаты в комнату новым, уверенным шагом, ясно сознавая собственную растущую силу.
Кирстен именно так все себе и представляла: ее музыка мощным тараном пробила брешь в глухой стене, отделяющей простое любопытство от безоговорочного признания. В кругу всеобщей славы расчистилось место и для скромной девушки из бедной нью-йоркской семьи. И она, не войдя пока в дверь, ведущую в святая святых, все же уже стояла на пороге и старалась сохранить равновесие. Сегодняшнее выступление наконец-то открывало эту золотую дверь. Сегодня Кирстен почувствовала, что значит быть звездой, что значит быть признанной. Не было нужды в шампанском: и без него все тело наполняли тысячи легких воздушных танцующих пузырьков.
