Два часа спустя, уходя от Натальи, Кирстен чувствовала себя совершенно разбитой. Любимая учительница опять поставила ее перед ужасным выбором, думать о котором последнее время Кирстен старательно избегала. Музыка и любовь — две вещи несовместные. Невольно Кирстен подумала о Майкле. Перед ним подобная Дилемма никогда не возникала. Майкл. Произнося любимое имя, губы Кирстен дрожали. Она не получала от него известий вот уже полгода, с тех самых гастролей в Берлине. Чувство обиды за ту ужасную ночь постепенно сменилось печалью.
— Почему ты всегда коротко стрижешь ногти? — спросил Джеффри, ласково пощипывая большой палец Кирстен. Они уютно расположились на диванчике в кабинете Кирстен и потягивали коктейль в ожидании, когда разогреется замороженная Жанной лазанья. — Ну почему? Приведи хоть одну уважительную причину.
— Тебе известны все причины. — Кирстен попыталась освободить палец, но ей это не удалось. — Я не могу сосредоточиться на игре, слыша ужасное клацанье ногтей по клавишам.
— Отрасти, ну хотя бы немного.
Большим и указательным пальцами Джеффри показал, насколько бы он желал удлинить ногти Кирстен. Та отрицательно покачала головой. Джеффри сократил расстояние. Снова отказ. Даже когда между пальцами остался просвет не больше толщины волоса, Кирстен не согласилась, и Оливер сдался. Кирстен вознаградила Джеффри за поражение нежным поцелуем, а потом, прижавшись к нему, уютно свернулась калачиком и положила голову ему на колени.
Джеффри слегка пошевелился, пытаясь скрыть растущее напряжение в паху. Сидеть с Кирстен в таком положении было сущей пыткой. Еще никого на свете Джеффри не желал так, как Кирстен. Бесподобная красота ее лица, линии маленького стройного тела доводили Оливера до безумия. Ему так и хотелось схватить Кирстен, разодрать ее одежды и полностью овладеть ею. Слиться с ней телом и мыслями, впитав в себя все существо своего идола, пока оно не станет неотъемлемой частью самого Джеффри. Но он не делал этого. Не мог. В развращенном дьявольском мире для него Кирстен воплощала собой чистоту и божественность. Среди общего уродства она была сама красота. Кирстен — совершенство в мире порока. Она вызывала не столько восхищение, сколько благоговение.
Джеффри был крещен в англиканской церкви, но вырос совершенным атеистом — рациональным и циничным. Теперь же, к великому его изумлению, Кирстен помогла ему вернуться к утраченной вере. Благодаря Кирстен Джеффри родился заново. И, как бы в наказание за прошлые грехи, Джеффри дал себе обет целомудрия. Он верил в то, что воздержанием можно искупить грехи. И только когда он достаточно очистится от прошлого, у него появится право воспринимать Кирстен как свое вознаграждение.
