Плохо, что Фоме и Каныге запрещено по игре отвечать на прямые вопросы. Как бы это их половчее спросить?..
— А клюёт — далеко?
— Ежели шею вытянет, на сажень достанет.
Хм… Сажень?.. С древнерусской метрологией у Ивана всегда было неважно.
— И сильно?
— Да не так чтобы… Но клюв, сказывают, ядовит.
Ну начинается! Не колдовство — так яды… Ладно. Клевки будем отбивать щитом.
Безлюдье кругом поражало. Иван даже представить себе не мог, чтобы рядом с городом — и вдруг такая глушь! Ни дачных посёлков, ни дорог — одни пригорки. За каким же, спрашивается, лешим Белые Волки выезжают играть за сотню километров, когда под боком готовый полигон?
Подзорная башня утонула в ковыльных холмах по самый флажок. Вскоре канул и он, заслонённый невысоким корявым деревом. Впереди же выпячивалось покатое взлобье, усыпанное и уставленное белыми камнями причудливой формы. Не то капище, не то обломки дольменов…
— Пришли, Царевич, — известил Фома, освобождаясь от ноши. — Вот за этим взгорком он и залёг…
Иван развязал тесёмки рюкзака и принялся облачаться.
— Убью василиска — а дальше? — полюбопытствовал он, прилаживая поножи.
Коренастый Фома Беренников, осунувшись, смотрел на взлобье, где в беспорядке толпились белые камни.
— Убьёшь — оживут, — мрачно изрёк он, протягивая шлем. — Ты уж постарайся…
Откровенно переигрывал. Последняя фраза прозвучала столь трагически, что Иван почувствовал раздражение. Древнего русича из себя корчит, а у самого ремень дембельский!
— Так и будешь с бляхой расхаживать? — процедил он.
Коренастый Фома заморгал и поспешно схватился за пряжку, словно испугавшись, что сейчас отнимут.
— Пояс-то — не простой… — понизив голос, таинственно пояснил он. — Волшебный! Вишь, звезда жидовская? Червонным золотом за него плачено…
Нет, это не у Белых Волков, это здесь мастера — звери. Они им что же — вообще по-человечески говорить не дают? Ну, такого даже в эльфятнике не было!..
С мечом в руке (ножны он оставил внизу за ненадобностью) Иван, тяжело ступая, взошёл на покатый склон. Фома и Каныга с надеждой смотрели ему вослед.
— Как мыслишь? Одолеет?.. — с тоской спросил Каныга коренастого своего сотоварища. — Вдруг опять не того привели?..
Но Иван этих слов не расслышал.
Василиск… Подумаешь, василиск! Года два назад ему вон с драконом Фафниром довелось сразиться. Ничего, одолел…
Царевич повернулся — и налетел плечом на один из стоячих камней. Камень вскрикнул. Иван отпрянул, но быстро сообразил, что чиркнул по глыбе кольчугой. Тем не менее отважное сердце единоборца приостановилось на секунду. Раздосадованный, он отшагнул назад и, насколько позволяли листовидные прорези шлема, пристально оглядел эту странную надолбу. Камень был нехорош. Какой-то уж больно человекообразный…
