— Ты и вчера отказался указать гуртам, где ворота? — спросил Анмар, когда Тармак жестом дал ему разрешение говорить.
Килсан резко повернулся к Анмару. На мгновение в глубине его глаз мелькнули искры испуга и ненависти, но он быстро взял себя в руки.
— О чем говорит охотник Анмар? — спокойно, но чуть медленнее спросил он.
Анмар рассказал про случай со шкуркой бобра. И про вчерашнюю встречу купца с воинами гуртов в лесу.
Истилах шепотом переводил разговор в баете отцу.
— Уведите и приготовьте все для жертвоприношения, — приказал Тармак шаману, указывая на торговца Килсана. Решение Тармака было воспринято всеми присутствующими как справедливое. Никто не усмотрел в этом нарушение закона гостеприимства. Коварная и двуличная роль купца была всем ясна. И никто не заметил того, как шаман и купец быстро обменялись взглядами. Еле заметная улыбка тонкой змейкой проскользнула по губам торговца, и невдомек было присутствующим, какие страшные и подлые мысли расползались, словно маленькие гадюки, в это время в голове шамана, который вышел из басты вслед за торговцем Килсаном, конвоируемым стражниками.
— Отцы родов знают свое место на стенах, проверьте подготовку к защите, всем раздайте все оружие, отведите детей в укрытия, организуйте охрану и учет раздачи еды и воды. После короткого обсуждения, решив, кто и чем должен заниматься, старейшины разошлись. В баете остались Тармак, посол с сыном и Анмар. Тармак долго вглядывался в лицо Баш-ира. Потом, обернувшись к послу, сказал:
— Твою жену Лафтию в детстве звали Бадрийя. Она моя родная сестра, пропавшая более двадцати лет назад. А твой сын приходится двоюродным братом моей дочери… его жены, — Тармак ласково посмотрел на печально опустившего голову Анмара, — которая сейчас в руках воинов, пришедших с тобой.
Мне все это надоело. Кто-то обидел моих землероек. Плачут. Место, где они ведут свои раскопки, приглянулось каким-то бизнесменам, которые решили тут что-то построить. Место очень красивое! На высоком берегу. Вид на реку. Скоростной проспект рядом. Вот и хотят бульдозерами все сровнять, чтобы ученые-очкарики не копошились под ногами, когда пахнет такими деньгами. Говорят, что власти не верят, что здесь есть что-то ценное. Тоже, наверно, имеют в виду клад. Смешно, но эти чудаки-археологи устроили что-то вроде охраны, сидят тут теперь и по ночам. Костры жгут. Рожи в темноте, как у этих… ну… гуртов…
— Вождь, разреши я и муж твоя дочь идти за стену, — обратился посол к Тармаку на ломаном языке, демонстрируя, что не только сын, но и он научился языку своей жены. — Баш-ир остается ты рядом. Он и Лафтия здесь родина. Я искать Лафтия надо. Он искать своя жена.
