Оборачиваясь после молитвы, я иногда замечал, что отец или матушка, а то и Рави, подглядывают за мной. Потом им надоело.
С крещением вышло не совсем гладко. Матушка сыграла свою роль как нельзя лучше, но отец стоял с каменным лицом, а Рави впоследствии не поскупился на пространные отзывы об этой церемонии, хоть и милостиво предпочел ей крикетный матч. Помню, как вода стекала по лицу и шее тонкими струйками: одна-единственная чаша воды освежила меня, как настоящий муссонный дождь.
Почему люди переезжают в чужие края? Что заставляет их сниматься с насиженных мест и бросать все нажитое ради великой неизвестности, распростершейся где-то там, за горизонтом? Чего ради они решаются штурмовать этот Эверест формальностей и процедур, от которых начинаешь чувствовать себя нищим попрошайкой? Чего ради они бросаются очертя голову в эти джунгли неизведанного, где все так необычно, странно и сложно?
Ответ всегда один – один для всех: люди переезжают в чужие края в надежде на лучшую жизнь.
В середине семидесятых в Индии наступили беспокойные времена. Я догадывался об этом по морщинам, собиравшимся у отца на лбу всякий раз, когда он разворачивал газету. И по обрывкам его разговоров с матушкой, Мамаджи и другими знакомыми. Не то чтобы я не понимал, к чему они клонят, – нет, просто меня это не интересовало. Орангутаны по-прежнему лопали чапатти так, что за ушами трещало; мартышки никогда не спрашивали, что новенького слышно из Дели; носороги все так же мирно сосуществовали с козами; птицы щебетали; тучи проливались дождем; солнце припекало; земля дышала; Бог просто был и никуда деться не мог, а значит, все в моем мире оставалось в полном порядке.
Но отца госпожа Ганди все-таки доконала. В феврале 1976-го указом из Дели было смещено правительство Тамилнада. Туда входили противники госпожи Ганди, из числа самых рьяных. Смену власти провели быстро и без шума – глава кабинета министров Карунанидхи «сложил с себя полномочия», то есть попросту говоря, сел под домашний арест. Кому какое дело было до падения одного местного правительства, когда вот уже восемь месяцев конституция всей страны висела на волоске? Но в глазах отца это событие увенчало собой воздвигнутую госпожой Ганди башню диктатуры. Верблюду в зоопарке было хоть бы хны, но последняя эта соломинка сломала спину отца.
– Скоро она заявится к нам в зоопарк, – воскликнул он, – и скажет, что в тюрьмах уже не хватает места. И спросит: «А нельзя ли посадить Десая со львами?»
